Реквием (ЛП)

Мышиного цвета волосы медсестры Райли сегодня заплетены в косички, завязанные резинками с маленькими розовыми пластиковыми цветочками. У нее такой вид, будто она собирается попробовать угостить меня леденцом. Но Райли не будет так широко улыбаться мне, когда поймет, зачем я пришла к ней — неразборчивые в связях подростки без капли здравого смысла не заслуживают конфет в конце визита. На данный момент медсестра улыбается мне.

— Заходи, милая, — говорит медсестра.

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спрашивает Лани.

— Ты знаешь правила. Только пациент может войти в кабинет, — говорит медсестра Райли. — Но не волнуйся, Лани. Я верну тебе Соррелл в мгновение ока.

Я следую за медсестрой внутрь и сажусь на смотровой стол, как она мне указывает. Сестра Райли напевает, направляясь к высокому картотечному шкафу в углу комнаты и открывая его. Пролистывает ряд файлов, находит мой — он огромный — а затем достает его, кладет на стол и начинает подключаться к своему компьютеру.

— Почему моя папка такая большая? — спрашиваю я, нарушая неловкое молчание.

— Хмм? О! — сестра Райли поворачивается ко мне с улыбкой в миллион мегаватт. — Да, большая. Когда новый студент прибывает в «Туссен», мы должны собрать все его медицинские записи от предыдущих врачей. Нам нужны печатные копии всего, что есть в файле. Знаешь ли, погода здесь такая плохая, что электроэнергия постоянно выходит из строя. Если у тебя возникнет чрезвычайная ситуация в такое время, то нам понадобятся печатные записи твоей истории болезни. Не стоит давать тебе лекарства, на которые у тебя аллергия, не так ли?

— Полагаю, что нет.

— И я помню, что получить все твои записи было чем-то вроде кошмара, — смеется она, грозя мне пальцем. — Ты много переезжала, когда была маленькой, не так ли?

Я просто тупо смотрю на нее.

— Я была в системе усыновления.

Ее улыбка тускнеет.

— О, да. Верно. Теперь я вспомнила. Извини.

— Все в порядке.

— Итак, что привело тебя сюда сегодня? — быстро меняет тему медсестра. — Голова беспокоит?

— Нет. — И я была права. Действительно, ее улыбка полностью исчезает, когда я объясняю причину своего визита.

Я ухожу, не только приняв экстренную таблетку в присутствии медсестры Райли, но и с рецептом на противозачаточные, от которого я вежливо пыталась отказаться, но она настояла, чтобы я взяла. Медсестра сообщила мне, что мне придется воспользоваться им за пределами академии, но она не будет чувствовать себя комфортно, выдавая мне экстренное противозачаточное средство, не удостоверившись, что у меня есть меры, которые не позволят мне снова потребовать его в будущем. Для нее не имело значения, что я уезжаю через несколько дней. Райли была настойчива, а мне нужна была эта чертова таблетка. Мне пришлось взять рецепт, и она дала мне гребаный леденец, когда я выходила за дверь.

Четыре часа спустя меня так тошнит от лекарства, что даже встать с постели кажется монументальной задачей. Вот почему я кричу: «Уходи!» вместо того чтобы открыть дверь, когда кто-то стучит после восьми.

Человек никуда не уходит.

Человек, который является Тео, без каких-либо проблем проникает в мою комнату, даже несмотря на то, что проклятая дверь была заперта.

Я падаю обратно на свежевыстиранные простыни, театрально постанывая.

— Ух! Это похоже на дурацкую плохую шутку, которая постоянно повторяется, чувак. Я прячусь в своей комнате. Ты появляешься у моей двери. Я говорю тебе идти к черту, а ты игнорируешь меня. Тебе не надоело все это?

Войдя, Тео сначала даже не смотрит на меня. Он проводит мгновение, осматривая все остальные элементы комнаты, кроме меня — фальшивые фотографии моей фальшивой семьи на комоде; билеты на концерты и корешки фильмов, засунутые в раму зеркала; полароидные снимки, которые Гейнор мастерски подделала, изображая меня с группой улыбающихся друзей, которых я не знаю; маленький плюшевый мишка на прикроватном столике; серьги, ожерелья и браслеты в коробке, которые я никогда не носила. Все это фальшь. Гребаная ложь.

Одетый с ног до головы в черное, с темными волосами, падающими на его дико красивое лицо, Тео выглядит как призрак, когда просматривает фикцию, которую Гейнор отобрала для меня, наблюдая за каждой маленькой деталью с яростной интенсивностью. Парень берет в руки позолоченную серебряную рамку с фотографией меня моложе, сфотографированную рядом с симпатичной женщиной средних лет с открытыми, ясными голубыми глазами и длинными темными волосами того же оттенка, что и у меня, и высоким, интеллигентного вида мужчиной в очках, у которого на конце такой же плавный изгиб носа, как у меня. Гейнор проделала огромную работу по поиску образов, в которые я бы хорошо вписалась.

— Расскажи мне о них, — просит Тео.

Я чуть не давлюсь от смеха. Он знает, зачем я приехала сюда. Знает все о Рут и «Фалькон-хаус». Зачем утруждать себя этой ерундой? Я стону, закрывая лицо рукой, желая отгородиться от него и всего остального дерьма.

— Знаешь, прошлая ночь ничего не меняет.

На мгновение он замолкает. Кровать рядом со мной прогибается; парень без приглашения сел. Какой сюрприз.

— Нет? — тихо спрашивает Тео.