Реквием

Том молча смотрел на нее в полном недоумении. Когда дверь за Тоби закрылась, он почесал голову и машинально стал собирать чашки.

Он отнес их на кухню, где обнаружил женщину с каскадом длинных темных волос и белым, как луна, лицом. Утром он видел ее здесь среди тех, с кем разговаривала Шерон. Теперь женщина стояла, сложив руки на груди и прислонившись к стойке для сушки посуды рядом с раковиной, и рассматривала Тома холодным взглядом. Она и не подумала отодвинуться в сторону, когда он сунул чашки под струю воды, а затем поставил их на сушилку.

– Я Кристина, – сказала она. – А вы друг Шерон?

– Да.

– Я так и знала. Я много знаю, – сказала Кристина. – Я вижу вас насквозь. Я вижу буквально все.

– Рад за вас, – откликнулся Том и поспешил покинуть реабилитационный центр.

41

Шерон пришла домой, радуясь, что Том находится на собеседовании у Тоби и она может провести час-другой в одиночестве. Дело было не в том, что она устала от Тома, – как раз наоборот, ее беспокоило, что она испытывает по отношению к нему такие сильные чувства. Она считала, что совершает акт милосердия, чуть ли не идет на уступку, а в результате почти привязалась к нему по-настоящему. И вот ей представился час, когда она могла поразмышлять об этом.

Как ни парадоксально, вступая в интимную связь, Шерон удерживала этим мужчин на расстоянии, как бы говоря им: «Это самые близкие отношения, какие я могу предложить, и довольствуйся тем, что дают». Некоторые мужчины лезли из-за этого на стенку или рыдали, как дети. Как только ее не упрекали и не обзывали. Потаскухой, сукой, шлюхой. Мужское тщеславие требовало, чтобы любовник, показав себя молодцом в постели, завоевал к тому же и женскую преданность, получил ее, как приз. А если никакой особой преданности не ощущалось – как чаще всего и бывало с Шерон, – мужчины впадали в хандру или приходили в ярость. Равнодушие Шерон воспринималось ими как оскорбление.

– Вы с Томом, насколько я понимаю, были любовниками в колледже? – без обиняков спросила Кейти.

Шерон тогда приехала к ним в городок, специально для того, чтобы сходить вместе с Кейти в местный театр на премьеру новой феминистской пьесы. Эта пьеска навеяла на них смертельную скуку, и, смывшись из театра после первого действия, второй акт они провели в баре.

Вопрос, заданный столь прямо, заставил Шерон покраснеть.

– Да, но всего один раз. И к тому же это было по пьянке.

Кейти молча смотрела на нее. Шерон старалась охладить вспыхнувшие щеки руками.

– Мы оба плохо соображали. Не помню даже, как у нас это вышло и вышло ли что-нибудь вообще. Утром проснулись, а во рту как будто кошки ночевали. Сплошной перегар. Ничего романтического.

– Это не оттолкнуло вас друг от друга?

– Да… – соврала Шерон. – Пожалуй, что и оттолкнуло.

Она тут же пожалела, что соврала, Кейти хотела быть честной с ней, убрать все, препятствующее их дружбе, препоны, развеять сомнения, а она солгала, дав тот ответ, который, как ей казалось, Кейти хотела услышать. На самом деле та пьяная и глупая ночь действительно разочаровала ее, но она не хотела признаваться в этом. Ни Кейти, ни Тому, ни самой себе – по крайней мере, не сразу.

Тему разговора пришлось сменить, так как к ним за столик подсели два изрядно раскрасневшихся и одинаково подстриженных молодых человека.

– Классно! – воскликнула Кейти. – А мы уже не знали, о чем бы еще поговорить. Присаживайтесь, мальчики. Что скажете для начала?

Они беззастенчиво дразнили мальчишек, которые были лет на десять младше их. Незадолго до закрытия бара Шерон ущипнула одного из парней за ляжку:

– Знаешь, что происходит, когда девочки сваливают попудрить носики?

– Что? – спросил молодой человек, поморщившись от неожиданной боли.

– Мальчики заказывают им большие порции текилы, вот что. Двойные.

Затем она уволокла Кейти в туалет.

– Что ты задумала? – хихикала Кейти, спуская панталоны в кабинке.

– Ты готова? – спросила Шерон из другой кабинки вместо ответа.

Когда Кейти вышла, Шерон делала вид, что изучает свою бровь в зеркале:

– Я спросила, готова ли ты?

– К чему?

– Поехать с мальчиками. Скажешь Тому, что я затащила тебя в ночной клуб.

Кейти перестала смеяться и поймала взгляд Шерон в зеркале.

– Нет, Шерон. Так не пойдет.

Об этой затее Шерон пожалела еще больше, тем более что Кейти понимала, что Шерон только испытывает ее, ни в малейшей степени не интересуясь двумя мальчишками, ожидавшими их в баре. Она понимала, что Шерон толкала ее на измену Тому.

Они обе понимали это. Однако одно дело понимать те жуткие вещи, которые женщины передают друг другу с помощью особо сложной телепатии, и совсем другое – признать их вслух. Шерон оставалось только начисто все отрицать. Вернувшись в зал, они обнаружили ожидавшие их большие стаканы текилы.

– Значит, так, – сказала Шерон, лизнув соль и отодвигая от себя пустой стакан. – Я намеревалась оттянуться сегодня на полную катушку, но моя подруга не согласна, а девочкам нужно держаться вместе. – Шерон запомнила выражение лица юноши, который, по всей вероятности, заказывал для них текилу.