Реквием

– А чего ты удивляешься. Я же работаю у тебя пресс-секретарем. Ты хоть понимаешь своей тупой башкой, какие слова произносишь? Я. У тебя. Работаю. Да как ты посмел, гниденыш, такое сказать журналистке?

– Ну чего я сказал-то? Сказал, как есть. Ты же организуешь мои встречи с журналистами? Организуешь. Значит, ты мой пресс-секретарь. Ты получаешь от меня деньги? Получаешь. Значит, ты у меня работаешь. Чего ты взъелся-то? Я же не сказал, что ты прислуга.

– Ну спасибо тебе, Игорек, спасибо, отец родной! Прислугой не назвал. А почему, если ты такой самостоятельный, ты не рассказал ей, как я задницу тебе вытираю все эти годы, как глупости твои исправляю, как заставляю слова учить перед встречами с такими, как она, журналистами? А? Почему же ты, хозяин, ей все это не сказал? Тебе кто, козел безрогий, позволил пасть разевать? Я сказал, что отвечу на ее вопрос, и ты должен был немедленно заткнуться и уйти в тину. Замереть и слушать, что старшие говорят. Ты куда попер со своим рваным интеллектом?

– Чего орешь? – внезапно огрызнулся Игорь. В нем стала закипать злость. – Как есть, так и сказал.

Он снова потянулся к бутылке, налил рюмку до краев.

– Не смей пить! Тебе завтра с утра репетировать, послезавтра фонограмму записываем.

– Да пошел ты.

Игорь одним махом выплеснул содержимое рюмки себе в рот. Подождал секунду, зажмурившись, закусил оливками. Вот так, пусть знает, что не вечно ему указывать. А то взял моду орать по каждому пустяку, жизни учит, замечания делает. Он кто? Администратор вшивый, который на его, Игоря, таланте наживается, свои тридцать процентов с каждого выступления, с каждой записи отцарапывает в свой карман. Так всегда бывает, один талантливый человек пашет как вол, а вокруг него куча прихвостней, которые изображают из себя полезных и за это денег требуют, прилипалы несчастные!

Выпитый залпом джин, разбавленный водкой и приправленный легкими соленьями, ударил в голову и начал победное шествие по слабым мозгам Игоря Вильданова, с каждой минутой отвоевывая все большую и большую территорию. Такое случилось, пожалуй, впервые. Игорь любил как следует поддать и «расслабиться», но обычно это происходило в компании с приятелями и девицами. Зотов в таких вечеринках не участвовал, и его обычная манера унижать Игоря ни разу еще не натыкалась на пьяный кураж воспитанника.

– И не указывай мне. Хочу пить – и буду. Сейчас вот эту бутылку допью и другую открою, – заявил Игорь, шалея от собственной храбрости.

– Самостоятельный, да? – насмешливо сказал Зотов, которого неповиновение, казалось, даже позабавило.

– Да! Самостоятельный! И нечего меня учить! Что я тебе, мальчишка? Я такие деньги зарабатываю, какие тебе и не снились, и скажи спасибо, что я тебе отстегиваю, как договорились. Так это мы с тобой когда договаривались? Когда я только начинал выступать и меня не знал никто. А теперь я Вильданов, теперь меня каждая собака в стране знает, теперь я получаю деньги за свой талант, а ты тут при чем? Но я честный, мы как договорились, так я тебе и плачу, хотя давно надо было перестать вообще тебе деньги давать.

Он снова выпил, даже забыв удивиться, что Зотов никак на такую вольность не отреагировал. Эта третья рюмка пошла плохо, Игорь почувствовал, что больше уже принимать не надо, хватит. Напряжение последних дней отступило, он больше не ощущал усталости, но сейчас вопрос стоял принципиально: он или отвоюет свою свободу, или нет. И начало этой войне за самостоятельность должны положить те рюмки, которые он нахально, без спроса будет опрокидывать на глазах у Зотова. Нужно показать раз и навсегда, кто в доме хозяин.

– Ага, пей, пей, – спокойно заметил Вячеслав Олегович. – Продемонстрируй мне, какой ты взрослый. А то я-то не знаю, все думаю, что ты маленький еще, на горшок тебя за ручку вожу, с шантажистом твоим разбираться собрался, прессу тебе готовлю к концерту. А ты у нас, оказывается, большой, все знаешь и сам умеешь. Валяй, Игорь, вперед и с песнями. Флаг только в руки не забудь. Повыступаешь один, без моей помощи, пару месяцев, а потом знаешь, что с тобой будет? Не знаешь? Так я тебе скажу. Тебе дадут в руки барабан и палочки и поставят во главе колонны артистов, идущих на фиг. Радует тебя такая перспектива?

Мысль была сложной, Игорь ее не понял. Какая колонна? Почему на фиг? И при чем тут барабан и палочки? Впрочем, говорят, что лучшая оборона – это нападение.

– А ты меня не пугай, – злобно огрызнулся он. – Думаешь, я не понимаю ничего? Думаешь, я не понимаю, почему ты меня все время запугиваешь и оскорбляешь? Ты боишься, что я тебя выгоню и возьму другого администратора, и тогда плакали твои денежки! Поэтому ты и хочешь, чтобы я думал, будто я еще маленький и глупенький и без тебя не обойдусь.

Игорь захихикал. Эта мысль пришла ему в голову только сейчас и показалась свежей и логичной. Он даже начал гордиться собой. Ну какой молодец, на ходу подметки рвет! Сейчас он его уделает, Зотова этого, по первое число.