Реквием

– С годами он всё больше уходил в смысловую глубину. Благодаря таким людям человечество способно выживать и люди остаются людьми. Недалекому я не могла бы симпатизировать. В последнюю встречу мы ни словом не перемолвились, кроме приветствия и прощания. Они нам были не нужны. Достаточно взглядов. Общались в более возвышенной сфере. Понимаешь, это так много… просто видеть его, жить где-то совсем рядом… на одной планете. Он тоже смотрел на меня, не скрывая своих чувств, – в ответ на немой вопрос подруги сказала Лена задумчиво. – «Он глубок, как океан, и легок, как пушинка». Твой любимый Ричард Гир, между прочим, изрек.

– Его ценят?

– Он намного больше, чем то, что ему предлагают.

– Замечателен в своей непонятности! – хмыкнула Инна. И приземлила подругу:

– Может, ты его придумала? Обыкновенная история… А руки у твоего виртуального мистера Икс оттуда растут?

– Рукастый. Во всем талантлив. Хотя он теоретик, мне приходилось наблюдать его легкие уверенные точные привычные движения при выполнении настройки приборов. К любому производительному труду относится как к мерилу нравственности. Больше того скажу, я его с телеведущим Святославом Бэлзой часто сравниваю. Этот тип мужчины мне близок и дорог.

– Мне тоже.

– Я не о внешности.

– Меня она тоже не «колышет», но приятно.

– Перефразирую Вознесенского: «…Как в фокусе собираю… все абсолютное в тебе». Раньше по радио сказали бы, что он – мечта всех женщин Советского Союза, – улыбнулась Лена. Но добавила с неподражаемой грустью:

– Даниил Гранин как-то поднял серьезнейший вопрос воспитания в людях благородства. Говорил, что «за подвиги нравственного порядка у нас награды не дают и что мы в этом много теряем». За труд, за единичное геройство – пожалуйста. Нет у нас аристократических традиций в поведении. Подчас нет элементарной культуры поведения даже у наших начальников. Какая уж там учтивость! Какое там уважение к простому, честному, порядочному человеку! Если только изысканное притворство, когда тебя выслушивают с декоративным вниманием. А чтобы из глубины души – нет такого. Не смыкается это как-то у них с понятием благородства.

– А вот придавить, унизить, прижучить… Ты об этом в предыдущей книге уже писала.

– Кто меня послушает?

– Чиновники считают себя умнее и выше «каких-то там» писателей. А сами не понимают, что это совсем другой уровень мышления, который пока не вмещается в нашу современную систему ценностей.

– Шестидесятники пытались что-то сделать в этом направлении, но это процесс длительный. Надо постоянно о нем напоминать, внедрять, поднимать на щит. Ведь от хамства человек страдает больше, чем от материального недостатка. А мы продолжаем мириться.

– Как изменить такое положение дел? Как возродить и воспитать в людях прекрасные качества? Сейчас начнешь мне проповедовать об изменении климата в семьях, призывать к чувству гордости за своих достойных предков, вводить понятие фамильной чести? А может, опять станешь доказывать, что «троечные» учителя способны воспитать только «троечное» поколение, и потребуешь повышения зарплаты педагогам? – завелась Инна.

Лена раздраженно махнула рукой и уткнулась носом в подушку.

– Ты подарила идеальному другу свою недавно изданную книгу? – минуту спустя, чуть заискивающе спросила Инна.

Лена не обиделась на легкий укол «идеальным» и ответила спокойно:

– Да. Мы встретились на нейтральной территории.

– С какой надписью?

– «С уважением и обожанием». В нашем возрасте уже безопасно писать подобные посвящения. Я думаю, ни жена, ни досужая молва не будут иметь претензии к автору этих «интимных» строк.

Существуют разного рода дружеские взаимоотношения между мужчиной и женщиной. Одного, допустим, уважаешь, обожаешь, говоришь с ним на любые темы, доверяешь. С другим – подать ему руку почитаешь за счастье, а удостоиться беседы – заоблачная мечта, а с третьим общаешься только на уровне редких взглядов и дорожишь ими как самым что ни на есть необыкновенным. И так далее. Здесь тоже присутствует многообразие форм.

– И все эти варианты не предполагают постельных отношений?

– Так ведь дружеские.

– Какая преданность дружбе! И это притом, что поток поклонников и обожателей твоего обаяния и ума никогда не иссякал. С почтением, с придыханием относились. И желающих связать с тобой свою жизнь было не меньше. Очаровывала, как дышала, естественно, не прилагая усилий. И теперь, насколько я знаю, еще много претендентов разгадать тайну твоей притягательности.

– Ну да, кавалеры до сих пор в очередь выстраиваются и в штабеля складываются, – насмешливо хмыкнула Лена.

– Один из них мне очень нравится: открытый, теплый, уютный, надежный.

– О ком ты?

– Все зависит от того, кого из них ты сама представляешь в данную минуту, – шутливо уклонилась от ответа Инна.

– Не знаю такого. Ты себе нафантазировала. Это твоя вольная интерпретация.

– Каждый человек – великая загадка… даже для самого себя, – нашла силы улыбнуться Инна.