Реквием

Знаешь, после этого жуткого, но поразительно прекрасного зрелища мне стало казаться, что король-олень, царь мышей, царица змей и т.д. у животных на самом деле существуют. Я думаю, ученые-биологи хотели бы увидеть подобную потрясающую картину, чтобы изучить ее подробнее.

– Обзавидовались бы тебе! Сходи на биологический, пусть просветят тебя, темную.

– Все никак не соберусь. Я на природе редко бывала, когда в школе училась, а ты все леса в округе избегала, но твоя бабуся шумела: «Носишься, точно кто гонится за тобой. Работала бы так». Можно подумать, что сбор грибов и ягод не работа только потому, что ты ее выполняешь с удовольствием.

– А ты не забыла, как мы в счастливом изнеможении с огромными, полными хлеба авоськами возвращались домой со станции? – спросила Лена.

– Летом за хлебом я с удовольствием ходила. Карманы полны горько-кислых зеленых яблок из колхозного сада. Хорошо было куснуть, стоя в очереди, тугого яблочка с зеленцой и с первой кислинкой или молочной спелости сырой кукурузы погрызть! Радости-то сколько! Зимой я не ходила, не тот кайф. Зимой встать в пять утра – да ни в жисть!

– Летом, бывало, на небе бледная сиротливая луна, как огрызок яблока или объеденный кусок сыра. Лохматые облака то набегают на нее, то освобождают из плена.

– Сравнила с сыром! Мы тогда в деревне его в глаза не видели.

– Луна, как зрелый апельсин?

– Апельсины мы тоже не знавали. Только мандарины на Новый год. Со многими продуктами мы ознакомились уже будучи взрослыми.

– Заметила, спорим как в детстве, – рассмеялась Инна.

– Луна то как стальной диск, то как блин на Масленицу.

– Ну, вот это ближе к истине.

– То как полупрозрачное видение, с трудом различимое в редких, будто кисейных облаках.

– Помню ее пугающе кроваво-красную на черном-черном небе… Ух, аж дрожь по телу прошла! Сердце-то еще не задубело.

– Если я долго смотрела на луну, у меня появлялось чувство легкости, почти невесомости, когда ничего не трогает, не тревожит. Мое тело будто исчезало, растворяясь. Ни единая клеточка во мне не хотела шевелиться. Каким-то внутренним чутьем я ощущала, что становилась совсем другим человеком и что вся прежняя жизнь точно отделялась от меня. И во мне возникало чувство бесконечной благодарности природе.

– А помнишь ночной неподвижный свод неба, выложенный застывшими кристаллами сапфиров различной формы и оттенков. Сказочное зрелище! Я тогда еще не слышала о драгоценных камнях, о сапфирах и никак не могла подобрать слов для описания распиравших меня чувств. Я пыталась сравнить их с бутылочными осколками, но чувствовала, что это примитивно.

– Хрустальные декорации берез по-над берегом, искристая роса на траве. Мы сидим на полусгнивших остатках крайних деревянных быков старого хилого моста через Крепну и полощем в воде ноги. Струи приятно холодят и щекочут нам пятки, на душе рай. А я сижу и думаю: «Как прекрасно лето! Так почему же мои руки хотят прикоснуться к снегу? Подвернулся бы подходящий случай, сорвалась бы на его поиски». Я смешная?

– Серебряные гроздья звезд над головою, млечный путь, густо усыпанный брильянтовой пылью. Ничего с ним не сравнится по красоте и законченности мироздания.

– Мне звезды казались букетами белых, бледно-розовых и светло-голубых ромашек или вспышками салюта, который я видела один раз в городе у деда.

– Черные ветви ив, висящих над водой перед нашими взорами, полосуют небо, как узорная решетка городского сада.

– Фантастического, неземного сада.

– В такие моменты мы чувствовали себя самыми счастливыми! Потому что, позабыв все на свете, давали волю своим эмоциям.

– Сидим над водой, довески хлеба уплетаем, макухой (жмыхом) занюхиваем. И нам кажется, что нет на свете ничего прекраснее этого чудного вечера!

– Но мне всегда надо было торопиться домой, чтобы бабушка не волновалась и родители не ругали. Это портило настроение.

– За опоздание и я схлопотать от бабки могла.

– Помнишь, как мы наткнулись на кучу светлячков, а ты настаивала, что это светятся гнилушки.

– Так и не соизволила согласиться. Что на меня тогда нашло? Упрямство.

– Я носила широкую юбку-солнце, которую сама сшила из старой шторы. Бабушка пожертвовала. Юбка хорошо скрадывала мою худобу.

– Потом мы пили воду из ключа. Его живая жилка билась в кустах у самого берега реки. Ключ выдыхал только по одному пузырьку воздуха за раз в течение каждых трех секунд.

– Какие милые пустяки вспоминаются!

– Воздух пьянил без вина. Пьешь студеную воду, зубы ломит.

– Мир запахов детства! Редкие минуты свободы! Чудо чудное! Я туманы любила на сенокосе. Утром они радостные и романтичные, а вечером – таинственные. Ощущение детства сопровождает меня всю жизнь. Поступив в университет, я одним днем отринула все обидное, что было в нем, излечилась от «детских болезней» и занялась построением своего будущего, – сказала Лена.

– Я долго деревню помнила, до тех пор, пока она еще дышала нашим детством.