Рекорд приключений

- На свете немало развлечений.

- Возможно, но как вы будете существовать - полиция не так скоро забудет вас.

- Вам придется подтвердить мое полнейшее исчезновение, - заявил я. Сегодня мы поделили нашу добычу, составляющую около 2.000.000 франков. Полмиллиона находится в этом конверте. Я уплачу их вам за услугу, которую попрошу вас мне оказать.

Его глаза жадно сверкнули.

- Это сложное дело?

- Напротив. Оно не причинит вам никаких хлопот. Насколько мне известно, вы состоите в отличных отношениях с одним французским госпиталем.

- До известной степени, - осторожно сказал он.

- Ваша задача очень проста. В чемодане, который я вчера забыл в вашем бюро, находятся одежда, драгоценности, документы, казалось бы, незначительные мелочи. Любой человек моего роста и сложения, который умрет в ближайшие дни в госпитале, будет одет в эту одежду, и при нем найдут все упомянутые мной вещи, которые с достаточной ясностью удостоверят мою личность. Администрация госпиталя сообщит о моей смерти английской и американской полиции. Вы тоже позаботитесь о том, чтобы весть о смерти этого известного преступника широко распространилась.

- Это нетрудно будет устроить. А потом?

- На свете нет человека, к которому я мог бы отнестись с доверием. Согласитесь, что я безбоязненно могу оставаться некоторое время в Париже, не боясь, что мое местопребывание будет открыто.

- Несомненно. На бульваре и здесь я прошел мимо вас, совершенно не узнав вас. Я не узнал вас даже, когда вы заговорили со мной. Я принял вас за пожилого француза знатного происхождения, который отошел от дел. Вы выглядите, как элегантный бездельник, и никто не заподозрил бы в вас англичанина. Должен признаться, Микель, ни один из современных артистов не может сравниться с вами в изображении отдельных характеров.

- Через неделю я оставлю Париж. Думаю, что вы никогда больше не увидите меня и ничего не услышите обо мне. Возможно, что в конце концов я все-таки вернусь к своей излюбленной профессии, следуя внутреннему влечению. Я не связываю себя обетами.

- Я хотел бы знать, где вы намерены поселиться, - сказал Лефевр.

- К сожалению, не могу сообщить вам этого. Возьмем авто и поедем на Отэй полюбоваться прекрасными женщинами.

Через две недели я прочел во всех газетах сообщение о своей смерти. "Нью-Йорк Герольд" посвятил мне целый столбец. "Дэйли Мэйл" последовал его примеру. "Таймс" отвел мне всего дюжину отпечатанных петитом строчек. Ужасная несправедливость, принимая во внимание то огромное количество печатного материала, которое я даром доставлял ей в течение многих лет. "Дэйли Телеграф" выражал мнение, что со стороны Скотланд-Ярда было грубой ошибкой позволить мне уйти из этого мира не наказанным и по собственной воле. "Морнинг Пост" полагало, что общество вздохнет, наконец, с облегчением, так как освободилось от величайшего преступника современности. И только в одной французской газете я прочел заметку, от которой вскипела моя кровь. Я находился в состоянии безумия, граничащего со слабостью, о которой предпочитаю не говорить. Из Англии какая-то женщина дала распоряжение одному из цветочных магазинов Парижа прислать в госпиталь ко дню моих похорон венок. Магазин исполнил поручение. На венке лежала маленькая карточка с надписью "Беатриче".

Что же!? Я сам желал этого!

***

Случай привел нас в Сэнт-Жан, случай и желание Нормана покинуть слишком модный гольф-плац. В день нашего приезда мы сидели на веранде гольф-клуба и молча смотрели на силуэты холмов и царственные снежные вершины тянувшихся вдали гор. Стояла глубокая тишина. Казалось, воздух был неподвижен. Листья деревьев не шевелились. Кипарисы перед маленькими красными хижинами вздымались черней обычного. Тополя вдоль дороги, идущей к виллам, расположенным на южной стороне долины, походили на часовых. Меня охватило чувство глубокого покоя. Норман сказал несколько слов о красоте окружавшей нас природы. Но скоро ему стало скучно, он посмотрел на свои палки для гольфа и предложил секретарю, который только что вошел и поздоровался с нами, сыграть партию.

- Вы должны извинить меня. Я только что проиграл две партии, - с сожалением отказался он. - Но на плацу 7 играет в одиночку господин по имени Бенисад. Он француз, но играет чертовски хорошо! Не сыграете ли вы с ним партии?

- С кем угодно, - ответил Норман, охваченный желанием играть.