Реконструктор

Впрочем, как выясняется, дед продумал и это. По взмаху его руки наш грузовик подъезжает почти вплотную к границе минного поля. А с противоположной стороны подкатывает бронетранспортер. Бойцы быстро крепят к крюкам на БТР прочный капроновый трос. И, сделав приличный крюк, обойдя опасное место, цепляют его к грузовику. Длинными шестами приподнимают трос над землей. Бронетранспортер сдает назад, и трос натягивается.

– Левее! – машет рукой сапер.

Теперь трос проходит практически над его головой.

Забравшийся на БТР солдат цепляет к тросу какую-то конструкцию из ремней и железяк. Толкает ее вперед.

Теперь уже оба сапера, приподняв на руки снятого с креста солдата, обматывают его ремнями и затягивают их так, что он словно бы вытягивается вдоль троса. Боец на БТР тянет веревку, и солдат отправляется в воздушное путешествие. Тем же путем покидают место работы и оба спеца.

Уже отойдя в сторону, дед Бабах присаживается прямо на землю. Он тяжело дышит, глаза налиты кровью. Ребята толпятся рядом, но никто не решается прервать молчание.

– Ну, че уставились-то? Водка есть у кого?

Откуда-то сзади пропихивают флягу:

– Спирт здесь. Летуны поделились.

– Антиобледенитель? – хмыкает бородач. – Вполне пойдет.

И пьет прямо из горлышка.

– А чего теперь с полем делать?

– Да взорвать его к такой-то матери, – пожимает плечами дед Бабах. – На хрен оно тут кому свалилось, чтобы с ним здесь корячиться? Впрочем, особо на эту тему можешь не менжеваться. Время сколько? В смысле, который час?

– Девятый. Восемь двадцать.

– Ну, ежели по науке судить, то жахнуть вся эта хреновина должна где-то через полчаса. По наставлению судя, я как раз к середине минного поля подбираться буду.

– Отчего же так – через полчаса? – интересуется наш командир.

– Солдат в себя когда пришел? Час назад. Его промедолом накололи, чтобы раньше времени не дергался. Мог он невовремя рукой повести или ногой шевельнуть. И там и там у него замыкатели стояли. Под спиной и правой ногой – на снятие с креста. Под левой рукой – на разрез проволоки. Его ж к перекладинам поперечным проволокой примотали. Рассчитал Абу, что к этому времени я уже рядом с ним буду. Увижу, что жив солдат, и не уйду. Буду пытаться его спасти. И ежели не на каком-нибудь из этих гадских сюрпризов, то уж на таймере точняк подорвусь.

– А где он, таймер этот?

– Да хрен его знает, я и не искал даже. Задача была – быстро через мины пройти, чтобы не тратить время на их обезвреживание. Найти надо было да обойти стороной, чтобы не рвануло. А по наставлению ежели работать, каждую мину снимать, то пролетал я по времени, и араб про это знал. Вот и поставил таймер где-то. Есть он, чую. Знаю манеру работы этого типа, оттого и не сомневаюсь.

К этому времени от опасного места уже убрались все. Даже бронетранспортер и тот съехал в ложбину, высунув над ее краем только башню.

– Машину-то мне дадут или пешком топать? – интересуется сапер.

Никто не успевает ему ответить. Земля под нашими ногами внезапно содрогается, над ложбиной с неприятным звуком пролетают осколки.

– Который час? – спокойно интересуется дед Бабах.

– Без двадцати девять.

– Надо же, – качает головой специалист. – Почти точно угадал.

Уже на обратном пути спрашиваю его – как все-таки к нему правильно обращаться? А то неловко как-то получается – дед Бабах… Имя, поди, есть?

– Михаилом меня зовут, – усмехается сапер. – Ты уж прости, паря, но я вздремну малость. Вы уж не гоните так…

И засыпает почти моментально, даже фразы не договорив.

А со своим соперником – Абу – дед таки посчитался. Уж каким таким макаром ухитрился он вычислить место, где тот постарается устроить очередную гадость, – Бог весть. Но рвануло там основательно!

От араба нашли только часть левой ноги да чалму – взрывом в сторону отбросило. Заодно прихлопнуло и его охрану – троих боевиков. Тоже, кстати сказать, наемников. Их-то опознать удалось… там еще было что осматривать.

* * *

Все эти воспоминания молнией проносятся в моей голове. Я наконец понимаю, что же именно пытается прохрипеть нам висящий на кресте боец.

– Уходите!

Именно это слово раз за разом срывается с его пересохших губ. А мы так ничего и не поняли…

Срывая голос, я изо всех сил кричу бойцам:

– Ложись!

Замыкающим бежит Казин. И именно ему первому долбит по ушам мой крик. Не рассуждая и не задумываясь, он ничком падает на землю, прикрывая голову руками. И на этом все наше везение заканчивается.

Раскатисто грохают взрывы, сразу несколько. Бежавший первым Белкин, отброшенный взрывом, валится на землю. Падает Охримчук. Взрывная волна доходит и до меня. Но не сильно, всего лишь толкает в грудь. Я стою чуть ниже, и осколки, злобно пофыркивая в воздухе, пролетают над моей головой.

Все ли мины взорвались?

Скорее всего, да. Не те сейчас времена и техника не та, чтобы ставить столь сложные комбинированные минные поля. Вероятнее всего, просто заминировали подходы к кресту, соединив все мины детонирующим шнуром.

Вот они и жахнули.

Спеша и поскальзываясь, взбегаю вверх.

Марат жив, стоит на коленях и трясет головой. Хлопаю его по плечу и, не останавливаясь, пробегаю дальше.