Реконструктор

Только какие-то птахи попискивают в кустах. Подставляю лицо солнечным лучам. Как давно я не брился? Именно эта мысль отчего-то меня беспокоит. А, кстати! Пока сидим, отчего бы и не?..

Лезу в вещмешок и достаю бритвенные принадлежности. Ручеек поблизости есть, так что и морду выбрить я вполне успею.

– Максим! – окликает меня сосед, Петр Воропаев. – Ты куда?

– Побриться хочу. А что?

– Не успеешь. Сейчас дальше пойдем.

– Так нет же командира-то!

– Скоро будет, не волнуйся.

Хм, опять какие-то секреты… Ладно, хоть умоюсь!

Прячу принадлежности в мешок, сбегаю вниз и быстро ополаскиваю рыло. Ну вот, даже полегчало, ей-богу! Уже неторопливо поднимаюсь наверх. Перестраховщики, мать их за ногу…

Треск в кустах!

Быстро перекатываюсь к винтовке…

Но часовой спокоен.

Не волнуются и мои попутчики.

Из кустов выходит группа людей. В разномастной одежде и с оружием. Никанор шагает сбоку, что-то поясняя коренастому бородачу.

Так вот оно что! Здесь была назначена встреча! То-то и командир ушел – видать, первым хотел пообщаться…

Облегченно вздыхаю, наклоняюсь к мешку, завязывая горловину.

А когда поднимаюсь, встречаюсь взглядом с высоким худым парнем в полувоенной одежде. Военные брюки, заправленные в сапоги, пиджак… что-то знакомое…

По сузившимся глазам парня понимаю – он тоже меня узнал. Но кто это? Где мы виделись?

Секунда – и он срывает с плеча винтовку.

– А ну! Хенде хох!

По-немецки?

Или я чего-то не догоняю?

Растерянно смотрю на остальных партизан.

– Ты чего, Митяй? – удивленно смотрит на него дядька Никанор. – С глузду съехал?

– Кто это такой? – тычет в мою сторону оружием парень. – Откуда он здесь?

– Да Максим это… Мы его у Ерофеича забрали, вместе с этим, – кивает на Виктора наш командир. Он тоже удивлен происходящим.

– Да? А сдается мне, что это немец! Я с ним на штыках махался, в апреле еще. Да и Олег эту морду запомнил небось! Верткий, черт, ушел тогда от меня, даже винтовку как-то выбить ухитрился! Олег! – кричит он, не оборачиваясь. – Подь сюды!

Откуда-то из задних рядов подтягивается еще один парень. Здоровый и крепкий.

– Глянь, Олежка! – кивает на меня Митяй. – Знакомая рожа?

– Дык… видел вроде где-то… хрен его знает, может, и встречал когда…

– Да на поле он был! Когда Иваныча убило! Ты еще в него тогда стрелял!

– Ежели я в него стрелял тогда, так он сейчас не на ногах тут стоял бы! А из могилы высовывался! Я тогда еще и гранату туда зафигачил, от нее хрен бы кто увернулся!

– Да ты получше посмотри! – И худой внезапно делает выпад винтовкой в мою сторону.

Штыка у него сейчас нет, но получить стволом в глаз мне как-то неохота. Да и стоять под прицелом очумевшего парня – тоже не слишком приятно. Я даже не успеваю что-то сообразить, руки все делают автоматически.

Взмах – отбив – рывок на себя. Лязгает затвор…

И обалдевший парень пятится назад, не сводя глаз с собственного оружия. Которое недвусмысленно уставилось ему в лоб.

Лязгают затворы, и на меня со всех сторон смотрят оружейные стволы.

– А ну! – кричит кто-то. – Опусти винтарь! А то щас из тебя сито сделаем!

– Да черт с вами, держите! – кладу винтовку на землю. – И психа своего уймите, чтобы на людей не бросался…

– А похож… – качает головою Олежка. – Такой же верткий да ловкий! Однако ж я не промахиваюсь!

Раздвигая толпу, подходит собеседник Никанора.

– Ты кто таков будешь, резвун?

– Боец Максим Красовский. Из разведки я… окружили нас, ранило меня, отлеживался в деревне одной. Отсель – километров с полсотни будет. Как немцы ее спалили, в лес ушел. Ребят, что в лагерь вели, отбил. С ними и воевал вместе. Документы есть, сберег! Показать?

– Давай! – Подошедший внимательно их просматривает. К нему через плечо заглядывает и Митяй. Видно, как он удивленно приподнимает брови.

– Тут нормально все… – возвращает мне бумаги собеседник. – Однако ж… я своим ребятам верю! Где второй?

Народ расступается, и дядька подходит к Петрищеву. Присаживается на корточки.

– Ну здравствуй, боец! Как звать тебя?

– Виктор… Петрищев я…

– Ну а я – Иван Егорыч буду. Так и познакомились, считай! Ты в отряде давно?

– С начала… с самого, как через линию фронта перешли. Пулеметчик я.

– Максима знаешь?

– Как же… лежали рядом, выздоравливали. Он за мной ходил…

– А раньше встречались? Он тоже из ваших?

– Нет… Нас от склада немецкого отбили, там меня и ранило. А потом… фрицы на хвост сели. Вот Максим-то нас и спас – засаду они устроили. Побили немцев. Тогда и его ранило.

– Сам это видел?

– Нет. Лежал я… В овражек нас всех унесли. А потом туда и его притащили. Его же бойцы и принесли – гранатой фриц шарахнул. Одежу всю порвало осколками.

– А одет он в чем был? Сейчас-то все на нем целое!

– Куртка была… похожие на фрицах видел. Да штаны… их не помню. – Виктор прикрывает глаза.

Егорыч встает и поворачивается в мою сторону.

– М-да… задачка!

– Слышь, Иван Егорыч! – встревает сбоку какой-то шустрый парень. – Дозволь, я его поспрошаю?

– Ну?

– Ты фильм «Чапаев» видел? – поворачивается ко мне парень.

– Видел.

– Сколько очередей по белякам Анка дает?

А вот хрен его знает! Не помню я этого!

– Кажись, три…