Реконструктор

Да вот же он!

Приволакивая левую ногу, он по-крабьи спешит к кустам, волоча за собою автомат. Ну уж нет, дорогуша, так мы не договаривались…

Бах!

Магазин бы сменить… некогда.

Длинными прыжками несусь вниз, фиксируя стволом винтовки командира фрицев.

Он еще жив, что-то шипит сквозь зубы, а левая рука тянется к кобуре.

Останавливаюсь и вскидываю «Светку».

Бах!

Зачем будущему покойнику две руки? Ему и одна-то без надобности. Не завещание же писать?

А вот твой пистолет мне не помешает.

«Вальтер Р-38».

Между прочим, хороший агрегат!

Передергиваю затвор и стреляю в затылок Лотару. Хрен его знает, может, он двужильный…

А вот командир фрицев – в шоке.

Увидеть тут немецкого солдата он явно не ожидал. В таком амплуа, разумеется, не ожидал.

– Поговорим?

Немец со свистом втягивает воздух сквозь зубы. Больно? А пленного по рылу бить – это как?

Кстати…

Привстаю и сдергиваю у него с шеи автомат.

– Значит, так. Я считаю до пяти. На счете шесть – простреливаю последнюю не раненную еще ногу. Потом – снова считаю. И опять стреляю. Куда – найду. Все ясно? Раз…

– Что вам надо?

– Как вы нашли это место?

– Собаки взяли след… еще от лагеря. Эти… – он презрительно кивает в сторону связанных бойцов, – совсем не умеют прятаться в лесу.

Блин! Точно я угадал…

– Где они?

– Собаковод довел нас до поворота дороги и вернулся назад. Лай собак мог спугнуть разыскиваемых… А их след был хорошо виден, они все время ходили одной тропой.

– Сколько еще ваших групп в лесу?

– Пять.

– Такого же состава?

– Нет. Те больше – по десять человек.

– Вооружение аналогично вашему?

– Да…

– Задача?

– Ищем вас… неужели непонятно? Вы слишком уж наследили здесь, в округе…

– В вашу группу входит восемь человек?

– Догадайтесь…

Пошевеливаю стволом пистолета.

– Я не слишком расположен к шуткам и загадкам.

– Заметно. Но вам… все равно… уже не уйти. Лес обложен, и наши группы рано или поздно вас возьмут. Наилучший выход для вас…

– Знаю, сдаться в плен. Спасибо, я уже видел ваш лагерь. Меня мало прельщают такие условия проживания.

А он не ответил относительно численности группы!

– Повторяю вопрос! Сколько человек в вашей группе?

В глазах немца неожиданно вспыхивает торжество! Он что-то увидел! Где?! Сидит ко мне лицом… за спиной? Внезапно он дергается, стонет…

Зачем?

Ему нравится боль?

Ага, ищи дураков в зеркале! Это он внимание на себя отвлекает!

Все происходит одновременно.

Агапов, доселе молча сидевший рядом, толкает меня ногою в бок. И сам падает на спину.

Кубарем откатываюсь в сторону – он явно это сделал не просто так!

И верно…

Над головой, противно взвизгнув, проносятся пули.

И, кстати говоря, именно немцу и прилетает первому – он-то отскочить, по причине раненой ноги, никуда не успевает. Пули вспарывают куртку на его груди и отбрасывают егеря назад.

Но достается и Агапову.

Он как-то странно дергается и складывается пополам. Подтягивает ноги к животу…

А я уже разворачиваюсь в сторону выстрелов. Автомат командира группы дергается в моих руках, и первый из стрелков роняет свое оружие. Второй, бегущий в нашу сторону, останавливается и приседает на колено, передергивая затвор винтовки. Мы стреляем почти одновременно.

Его пуля взбивает песок прямо у моей морды, и тот летит мне в глаза. Но это уже не имеет никакого значения – выронив винтовку, немец медленно валится на бок.

Готов…

Все готовы – все десять.

И тут меня колотит мандраж… хороший такой! Отходняк…

Аж зубы скрипят!

Сажусь на задницу и перезаряжаю винтовку.

Надо встать, забрать у немца магазины к автомату, да и пистолет подобрать – обронил я его, когда тут катался.

Нет.

Не это.

Встаю и, забросив за спину пустой автомат, подхожу к Агапову. Как он?

Плохо.

Не жилец – ему всадили в живот сразу несколько пуль. С такими ранами и в хорошей больнице-то выжить – та еще проблема. А здесь, в лесу? Шансов никаких.

Он в сознании, смотрит на меня, прижав руки к животу.

– Ты… – спрашиваю я его, чтобы хоть чего-то сказать.

– Нормально.

– Да ладно…

– Все-таки ты пришел…

– Куда бы я делся?

– Да так… думали тут некоторые.

Шорох сзади!

Оборачиваюсь, вскидывая винтовку. Нет, это наши подошли, прочухались-таки… поднялись. Выдернув из ножен штык, бросаю его им под ноги – пусть сами себя обслужат, не графья небось!

– Ты это не думай, мы тебя унесем! – трогаю Агапова за руку.

– Не надо. Я не лопух – вторую войну воюю. Без толку это…

Его лицо стремительно белеет – уходит кровь?

– Слушай, давай руки свои убери, я тебя перевяжу!

– Поздно… Бинт побереги, ребят тоже кого-то зацепило… слушай…

– Да?!

– Не уходи… Больше не уходи, хорошо?

– Да куда ж я от вас теперь?!

– Руку дай! – неожиданно твердо говорит он. Его ладонь с силой стискивает мое запястье.

– Так вот же она!

Поздно. Он уже не понимает моих слов. Секунда-другая… его пальцы разжимаются. Все…

Осторожно укладываю его руку вдоль тела.

Вот так.

А ведь был совсем незаметным. Молчаливым и спокойным. Что ж я, лопух такой, не разглядел в нем настоящего бойца?

Встаю.

Не оборачиваясь, говорю:

– Кружанков! Похоронить геройски погибшего бойца Агапова! У немцев лопатки есть, бойца тебе в помощь – исполнять!

– Сделаем!

– Ольгинский!

– Я!