Реконструктор

Еще пара часов ходу по лесной дороге – и мне стало ясно, что искомая цель где-то совсем неподалеку. На обочинах дороги стали попадаться многочисленные следы, явно оставленные армейскими сапогами. Советскими – рисунок их подошвы сильно отличался от немецких. А поскольку советским солдатам в это время тут взяться (особенно в таком количестве) было просто неоткуда, то единственный возможный ответ – это те, кого вели в лагерь. Или оттуда. Потому что следы вели как туда, куда я шел, так и оттуда. Значит, вход в это место один – один оттуда и выход. Так?

Не совсем.

Выходов (равно как и входов) могло быть и больше, просто в данном направлении могли водить пленных в какое-то конкретное место. На станцию, например. А наличие следов на обочинах объяснялось тем, что пленных заставляли отходить туда, чтобы пропускать следующий навстречу (или в попутном направлении) транспорт. Почему ж на той дороге, с которой я свернул, следов почти не было? А она шире, вот и все. Машина может попросту объехать колонну по свободному месту. Придя к такому выводу, я зашагал бодрее.

Сейчас поднимусь на пригорок, а оттуда и обзор лучше.

Ветер дул мне в спину, и поэтому звук мотора слышен не был. Мотоцикл совершенно бесшумно вынырнул из-за бугра и в мгновение ока оказался совсем рядом.

Вот те и здрасьте… А где грузовик?

Его не было.

Эти ребятки что, в одиночку тут рассекают?

Опрометчиво…

Автомат висит у меня на груди, и руки лежат поверх него. Останавливаюсь и поднимаю вверх правую руку. Мол, притормозите, камрады, есть у меня к вам вопрос. Поза самая мирная, та рука, которая обычно лежит на спусковом крючке, сейчас поднята вверх – выстрелить я не смогу.

Мотоциклист сбрасывает обороты и подруливает ко мне.

Останавливается и, убрав одну руку с руля, поднимает вверх очки.

– Что случилось?

В коляске, прикрывшись прорезиненным пологом, сидит пассажир – я вижу только его голову в… фуражке.

Офицер!

– Прошу прощения, герр…

– Лейтенант, – произносит вместо него мотоциклист.

– Виноват, герр лейтенант! – прищелкиваю, насколько это возможно на сырой лесной дороге, каблуками. Отпускаю оружие и принимаю стандартную строевую стойку. Ладони прижаты к бедрам – все как положено.

Мотоциклист выключает мотор.

– Что случилось, старший стрелок?

– У герра гауптмана сломалась машина! Меня послали за помощью!

– Гауптмана? – опускает вниз полог офицер. – Какого гауптмана? Кто вы такой? Документы!

– Яволь! – вытаскиваю из-за пазухи зольдбух и протягиваю его офицеру.

Он просматривает документы и смягчается.

– Держите, – протягивает он мне зольдбух. – Четыреста пятый полк, второй батальон. Я знаю вашего командира батальона. Кто он?

– Майор Рихард Бохентин, герр лейтенант!

– Да-да… Так в чем дело, старший стрелок?

– По приказу командира роты я сопровождал машину с гауптманом Фюртцем, герр лейтенант! В километре отсюда у машины заглох мотор. Герр гауптман послал меня за помощью.

– Откуда он?

– К нам он прибыл из штаба полка. Больше я ничего не знаю.

А следом за мотоциклом так никто и не появился… стало быть, они тут и вправду одни.

– Куда направлялась машина?

– Не знаю, герр лейтенант. Нам было приказано ее сопроводить до места назначения и вместе с герром гауптманом возвратиться в расположение части.

– И как далеко ты собирался еще идти?

Хороший вопрос.

Мотоциклист проехал мимо меня почти два часа назад. И солдаты его сопровождали. Что-то они там делали… или делают до сих пор, а он уже едет назад. По такой дороге тридцать километров в час – уже хорошо. Сколько времени заняли у офицера указания и прочие вопросы? Полчаса?

Сейчас обеденное время – он обедал! Полчаса минимум.

Итого.

Полчаса он ел.

Полчаса решал свои вопросы и отдавал указания.

Накинем еще минут двадцать туда-сюда.

Сорок минут. Это заняла дорога туда и обратно.

Значит, всего – двадцать километров. От развилки.

Да два часа я сам оттуда топал, километров шесть отмотал… машина (с моих слов) стоит в километре отсюда.

– Герр гауптман сказал – около семи километров.

– Шесть. Он немного ошибся. Садись сзади, проводишь нас к машине.

– А как же…

– Пока мы будем у машины, Маркус доедет до лагеря и вызовет подмогу. Садись!

– Яволь! – еще раз щелкаю каблуками.

Обхожу мотоциклиста справа и поворачиваюсь, чтобы сесть позади него.

Ш-ш-шух!

Чуть слышно выскальзывает из ножен штык.

И входит водителю в печень (или где-то рядом).

Тот изгибается, хватаясь руками за воздух.

Проворот клинка! Рывок на себя.

Мотоциклист тычется лицом в руль.

А окровавленное лезвие уже подрагивает перед лицом офицера.

– Хенде хох!

Левой рукой выдергиваю седока из коляски и, прижимая к его горлу острие штыка, вытаскиваю из кобуры пистолет:

– Ну что, герр лейтенант? Поговорим?

Итак, это фильтрационный лагерь. Одновременно в нем содержат не более трехсот – четырехсот человек. После быстрой сортировки и предварительной проверки пленных распределяют по обычным лагерям для военнопленных и офицерским, что гораздо серьезнее.