Река убиенных

– Знаю, ваша стихия – диверсии. Люди, рекомендовавшие вас, подчеркивали это. А теперь – ваши общие впечатления. И, естественно, выводы.

– Небольшие, хорошо обученные диверсионные группы – вот что страшно сейчас для русских, при их поражающей воображение несобранности и недисциплинированности. Мы выбросили слишком большой десант. И слишком близко от передовой. К тому же в центре укрепрайона. Такой десант имел бы смысл лишь в том случае, если бы наши войска вели бои уже на подходах к укрепрайону.

– Думаю, командование прислушается к вашим выводам и замечаниям, – деликатно заметил штандартенфюрер. – А теперь рекомендации относительно этого… – заглянул он в лежавшую у него на столе папочку, – поручика Розданова.

– Как агент – сыроват. Подвержен излишним эмоциям.

– Вечное копание в своей русской душе, – криво ухмыльнулся Гредер, демонстрируя свое знание психологии русских. У них это называется «дос-тоевщиной».

– Но сдаваться красным не побежит.

– Могу констатировать, что вместе с этим офицером-белоэмигрантом вы совершили почти легендарный рейд по тылам противника, проводя разведку и уничтожая его живую силу. К тому же умудрились вырвать из плена немецкого лейтенанта и привести с собой дезертира. Надеюсь, письменный рапорт обо всем, что с вами произошло?..

– Вот он, – извлек Штубер из кармана кителя сложенный вчетверо лист бумаги.

– Так скромно? – удивился штандартенфюрер, даже не взглянув на то, что там написано. – Тем не менее представляю вас к Железному кресту второй степени.

– Благодарю, господин штандартенфюрер, – встал Штубер. – Хайль Гитлер!

– Садитесь, – слегка поморщился Гредер, не признававший эмоций своих подчиненных. – Помнится, вы были среди тех, кто действовал на коммуникациях поляков в момент вступления наших войск в Польшу. Там тоже работали небольшие группы диверсантов. Этот же опыт, правда, с меньшим эффектом, мы использовали в первые дни войны в Западной Украине, Белоруссии и Прибалтике.

– Что касается русских, то его нужно применять в течение всей войны с ними. Здесь – леса, много сочувствующих нам или, по крайней мере, ненавидящих большевиков, обиженных ими во время коллективизации и разгула НКВД.

– То есть вы считаете, что наиболее рационально будет использовать вас в роли командира одной из таких групп? Я верно понял, оберштурмфюрер?

– В том числе и на оккупированной нами территории, на которой неминуемо будут возникать отряды сопротивления. Опыт Югославии убедил нас в этом.

– Речь идет о жандармских функциях в тылу наших войск?

– «Жандармскими» не обойтись. Придется вести настоящие бои. Даже с применением танков и авиации.

Штандартенфюрер зачем-то развернул его рапорт, словно в нем было нечто такое, что подтверждало бы «опыт Югославии», скользнул по нему взглядом и на сей раз вложил в черную папку с тисненным на ней серебристым орлом.

– Полагаете, нам нужно готовиться к очень серьезному сопротивлению в своих тылах?

– Начиная с сопротивления, которое окажут некоторые доты Подольского укрепрайона.

– Кстати, об укрепрайоне. Только что звонил начальник разведотдела армии. Он хотел бы получить все имеющиеся у вас сведения относительно этого района. Через полчаса он будет здесь.

– К его услугам.

– А пока что чуть поподробнее об этом вашем белогвардейце…

– Лейтенант вермахта, он же бывший поручик-белогвардеец Розданов.

– Боевой опыт есть, это я уже понял. Какими еще достоинствами он обладает? Сильная, волевая личность?

– Не сказал бы, что он производит впечатление сильной личности. Ни особой храбрости, ни выдержки, ни стремления вести борьбу с большевиками любыми средствами я не обнаружил.

– Вы меня разочаровываете.

– Ничего не поделаешь. Терпеть не могу эти специфически русские «страдания по-Достоевскому». Мирная жизнь в европейской эмиграции не пошла ему на пользу. По-моему, он больше общался с философствующей эмигрантской интеллигенцией, нежели с настоящим боевым офицерством. Хотя и окончил какие-то курсы. В общем, вы абсолютно правы: сплошные «страдания по-Достоевскому».

– И где, на ваш взгляд, его целесообразно будет использовать?

– Во всяком случае, не в разведке и не в диверсионных отрядах. Деревенский староста. Бургомистр небольшого городка. Начальник местной полиции. Следователь полиции, наконец.

Пергаментное лицо Гредера покрылось налетом серой тоски. Характеристика действительно разочаровала его. И Штубера это не удивило. Понятно, что СД нуждалось в приливе свежей крови аборигенов. Кто-то же должен был профессионально защищать интересы рейха в этой Славянии.

– Ну, хорошо, с Роздановым разобрались. А этот ваш дезертир? Его амплуа?

– Провокатор в лагере для военнопленных. Полицай. Агент для засылки в партизанские отряды под видом окруженца. Рассчитывать на него как на серьезного разведчика нет смысла. Не тот материал.