Река убиенных

– То есть, вам не хочется, чтобы я принимал командование дотом? – удивленно уставился на него Громов. – Предпочитаете, чтобы командиром остался старшина Дзюбач или же тот самый, как его… ну, словом, сержант-артиллерист?

– Да не в нем дело, лейтенант, – прекратил свои раскопки Шелуденко. – При чем здесь сержант? Мне тебя жалко. Там, – кивнул он на восток, – ты бы еще понадобился, еще, может быть, не один месяц повоевал бы, и, если бы повезло, может, даже остался бы жив. По крайней мере, так у тебя появился бы хоть какой-то шанс.

– Слава богу, я-то подумал, что вам не хочется отстранять от командования знакомого вам старшину.

– Опять мы не о том говорим. Там у тебя есть шанс.

– А здесь, в дотах, его нет?

– Здесь уже завтра или послезавтра мы окажемся в плотном и близком окружении, в мешке, в плотной осаде. Даже если уцелеешь в бою, выбор у тебя будет сугубо солдатский: либо позор плена, либо пуля в висок.

Громов понимал, что перед ним не трус и не предатель. Перед ним – умудренный жизнью человек, который по возрасту своему и по мудрости годится ему в отцы, а посему не стал ни дерзить, ни словесно геройствовать.

– Но ведь в дезертирстве тоже чести немного…

– Я не о дезертирстве, скорее – о целесообразности. Давай, сочиню донесение, скажем, о нападении диверсантов, и отправлю тебя в Подольск, в штаб… Застанешь ты этот штаб в Подольске или нет – это уже вопрос десятый, а вот оправдательный документ у тебя будет. Твое дело маленькое, ты выполнял приказ! Да и кто там, в этом водовороте отступающих войск, будет с тобой разбираться? Зато любой командир захочет иметь у себя бравого взводного.

– А вы?

– Что я? Я уже буду в кольце врагов, так что своим разбираться со мной будет не так-то просто.

– Вам не хотелось бы уйти отсюда?

– Разговор не обо мне! – резко напомнил майор. – Обо мне вообще речи быть не может. Так что думай…

Громов не отвечал, и майор уже решил было, что тот согласен.

– Только этого разговора у нас не было, понял? – вновь занервничал Шелуденко, понимая, что поступает хоть и по человеческому сочувствию, но против приказа высшего командования.

– Успокойтесь, товарищ майор, его действительно не было, – резко подхватился на ноги Громов. – И потом, я ведь из семьи военного, офицера… С детства приучен к тому, что приказ есть приказ и что на войне каждый должен пройти через то, что ему суждено судьбой и командирами.

Майор лишь мельком взглянул на него и, словно бы устыдившись своей непростительной слабости духа, отвернулся.

– Мыслишь ты, конечно, правильно, по-офицерски, – проговорил он глуховатым, взволнованным голосом. – Кстати, я не знал, что ты из семьи кадрового военного. Там свое воспитание. Впрочем, и там тоже случаются…

– В любом случае я признателен вам, майор…

– Только ради бога не подумай, что я пытался проверять тебя, петрушка – мак зеленый…

– Может быть, мой отец сейчас точно так же пытается спасти кого-нибудь из своих молоденьких лейтенантиков. Поэтому и служить под его командованием, «по-родственному», я отказался, хотя возможность такую мне предоставляли.

– Вот так оно в жизни и бывает, петрушка – мак зеленый. Ладно, о чем могли, поговорили, и душу, будем считать, отвели, – резко одернул гимнастерку Шелуденко, словно собирался показаться перед строем. – Тогда вот что, лейтенант: с обстановкой я тебя ознакомил, инструкции ты, будем считать, получил. Как и мое командирское благословение к ним.

– Так точно, инструкции вместе с благословением.

– В таком случае, уже через полчаса ты будешь в доте. Времени больше не теряй: готовь орудия и прочее оружие… О людях не забывай. Проверь, как там у вас с водой. Кстати, у вас там, в нижнем ярусе дота, свой колодец, правда, вода слегка с душком, но… вода! В общем, задача командира тебе известна: в любой ситуации пытаться предусмотреть даже то, что в общем-то предусмотреть совершенно невозможно.

– Понял.

– Да, и пойдешь туда не один. Красноармеец Кожухарь! – позвал он рослого солдата, оказавшегося неподалеку, – очевидно, тот уже искал майора, – с катушкой телефонного провода за спиной. – Считайте, боец, что вам повезло. Пойдете в дот вместе со своим новым командиром. Это ваш связист, товарищ лейтенант, – сразу же перешел майор на официальный тон. – Красноармеец Кожухарь.

– Прекрасно, одним бойцом больше.

– Надежным бойцом, – явно сыграл на восприятие Кожухаря. – Можно считать лучшим связистом укрепрайона, а возможно, и всего военного округа. Я тут подзадержал его… Специально для того, чтобы было кому провести вас к доту.

– Тогда все, – взял под козырек Громов. – Разрешите идти?

– Счастливо. Через два часа позвоните, доложите обстановку. Завтра, если позволит время, сам наведаюсь. Даст бог, наведаюсь, если, конечно… – и, не договорив, махнул рукой.

«Если позволят время и… враги», – мысленно закончил фразу Громов. Слишком уж стремительно развивались на этом участке события.