Река снов

Люди расходятся, подавленные. Нет удовольствия и интереса, хоть и казнь была на славу – почти полсотни жертв. Солдаты подгоняют особо медлительных древками. Подручные палача берут одну голову, окунают ее в бочку с разогретой смолой. Наверное, это голова Клауса. Набольших уже нет. Пошли заливать испуг пивом. Или вином, в зависимости от скаредности.

Картина перед глазами тускнеет, тускнеет…

Очнулся я на этом же самом месте в пещере, ощущая, что нога болеть потихоньку перестает. Почти перестала, зато болит душа. Ладно, когда я выберусь наружу, то всю академию на уши поставлю, но выясню, что это за Амбург и кто этот Клаус!

Но столь незаурядное событие не могло пройти мимо и не отразиться в балладах! А я такого не помню. Может, самому попробовать? Балладу, может, и не сложу, а вот роман можно попробовать. Все же лучше будет, чем писать про девиц, которые головой об стенку бьются и от этого в лисиц превращаются.

Ужасно жалко этого Клауса, но гордость за человеческий род появляется. Не все люди блох на себе разводят и друг другу глотки рвут. Некоторые и на большее способны.

Встал и пошел. Нога подламывалась, как у Клауса в мертвом марше, но я шел. Как-то стыдно было не удерживаться на ногах после виденного. Иногда помогал себе руками, когда нужно, на карабин опирался, но шел. Хотя неровный пол то и дело отзывался в колене болью. Ничего, потихоньку нога разойдется…

Шаг, шаг, еще…

Я словно нырнул в другую реальность. На высоком речном берегу горел город. Было время летнего заката, и его краски причудливо переплетались со сполохами пламени и черным дымом.

Горел не только город, горели суда под речным берегом, горела и гладь реки. Видимо, нефтепродукты разлились по воде и теперь горят. Город чем-то напоминал Царицын, но все же сильно от него отличался: в нем было множество больших домов, да и заводских труб было побольше. А река раза в три уже Великой у Царицына. И на Тверь не похоже. Я смотрел на пожар через реку и думал: что же это случилось с городом, и сколько жизней унесет такой пожар? Хватит ли у людей сил его тушить, и не остановится ли он, только сожрав все, что может гореть? Над стеной пламени и дыма периодически расцветали фонтаны огня, взлетавшие до небес. Наверное, взрывались нефтебаки.

День угасал, но не угасал пожар. Мне не дано было слышать, что за звуки доносятся из погибающего города, но я только рад был этому. Приходилось мне слышать, как кричат горящие заживо люди и как ревет огонь…

И вспышки взрывающихся нефтебаков дополнил глуховатый голос, читающий стихи о 23 августа, о страшном пожаре и врагах, дошедших до Волги.

Голос угас во тьме, за ним угасла картина ужасного пожара. Это явлена мне Великая война, что была через двадцать лет после Междоусобной. Сгоревший город – переломная точка войны. Не сам пожар, а оборона города. Те, кто не сгорел в этом пожарище, остановили врага, а спустя некоторое время взяли вражескую столицу.

А кто автор этих стихов? Не встречал я их раньше. Интересно, он участник этой битвы или писал позже, вспоминая родных, сгоревших в этом пожаре?

Но отчего так бьется сердце от звука этих стихов, перехватывает дыхание и немеют щеки?

Видимо, и моя жизнь тоже как-то пересеклась с этим событием. Вполне может быть, ведь случилось это лет за шестьдесят до Переноса, так что тогда жили еще некоторые старые солдаты этого сражения. А их оружие до сих пор воюет в Великоречье.

Я уже здесь под горой Судьбы в странной пещере, которая бросает меня из места в место, из времени – в другое время. Прямо не пещера, а портал или целое созвездие порталов. Пройдешь еще немного и, может, увидишь сам себя, а может, глянешь своими же глазами на тот мир, который был когда-то перед тобой.

Наверное, это тот самый грот, откуда, по рассказам, можно попасть в другие времена и места. Вот только пока не совсем понятно: попадаешь ли ты туда реально или тебе это видится? Есть и другая сложность: если ты полностью туда перенесешься, то имеешь ли ты право что-то там делать, кроме как смотреть и слушать? Не случится ли такое: увидишь нечто нехорошее, захочешь помочь и подстрелишь своего предка. И получится в итоге: ты умрешь, ибо, раз нет твоих предков, – значит, и тебя нет. Эх, нет у меня на это однозначного ответа. А если тебя укусит там змея, то умрешь ли ты там или ее яд останется за гранью, когда ты вернешься? И на это ответа тоже нет.

Как нет и сил. Хочу спать – прямо умираю. Сил хватило только на установку сторожков впереди и сзади по ходу пещеры. Лег и заснул под слабый звон колокольчика где-то над ухом.

Был ли это сон или это опять магия таинственного подземного русла – судить не берусь.

Ощущал я всеми чувствами, всеми, какие у меня есть, а не смотрел со стороны.