Рейс туда и обратно

Коварная бухточка. Риф справа от входа, риф впереди, его надо обязательно обогнуть, если входить в бухту... да вот же и кот! Живой и невредимый Тимоха лежал на сухих водорослях у подножия скалы. Вся его морда была в пуху, пух и перья усыпали все вокруг, ах, подлец, кажется, пингвиненка затрепал! Завидя птиц, кот лениво поднял голову и потянулся. «Иди домой! К танкеру!» — крикнул Русов, снижаясь. Кот прислушался, недоуменно покрутил башкой, не понимая, откуда исходит такой знакомый голос, чихнул и спокойно улегся, свернувшись клубком. «Вернется кот, не волнуйся, — засмеялась Черная Птица. — Летим же, летим!»

Легко взмыв над скалами, они зеленой узкой долиной направились в глубину острова. Тройка черных псов сидела на замшелых валунах, тянула морды к небу. «У-ууу-уу!» — донесся их грустный вой. Столбиками возле своих нор застыли кролики, вот сыпанули кто куда, испугались теней от птиц. О, какая высокая, заснеженная гора! Ледяным холодом пахнуло снизу, и они полетели быстрее, да вот же и северная оконечность острова. Бухты, заливы, поселочек на берегу одной из бухт. Они спустились ниже и полетели над зелеными, из гофрированного цинка крышами, над причалом, к которому прижались бортами несколько китобойных судов. Пустынно. И ни огонька в окнах... «Так ведь это же покинутый норвежскими китобоями поселок, — догадался Русов. — Ну да, двери забиты досками, и окна заколочены...»

Однако не пора ли назад? Но Гемма летела впереди него, то опускаясь к скалам, воде, то взмывая в воздух. И он летел и успокаивался: куда торопиться? Вахта не уйдет, еще столько вахт впереди, а тут такой простор, такая радость от этого удивительного полета! Какой пейзаж! До чего же сурова и величественна природа... Отвесная скала, как вздыбившаяся из земли, окаменевшая волна, оловянные блюдечки трех озер, ярко-зеленая, серебристая трава долины, одинокий, сложенный из массивных брусьев дом над обрывистым берегом. Свет в окне...

Русов открыл глаза, сел в койке, взглянул на часы: чуть-чуть вахту не проспал. Ну, дела, впервые с ним такое случилось. Залетался! Задумался. Пожал плечами. Улыбнулся: ну кто не летал в своих снах? Прислушался и тотчас забыл про свой ночной полет, Черную Птицу. Ветер усиливался.

Мутный рассвет вяло втекал в окно ходовой рубки. Заложив руки за спину, капитан ходил от левого борта к правому, останавливался, нетерпеливо взглядывал на небо, разворачивался и шагал к другому борту. Все усиливающийся остовый ветер давил в правый борт танкера, и швартовные канаты басовито гудели. Топтался в углу боцман, он то и дело поворачивался к капитану, будто хотел о чем-то попросить его, но капитан проходил мимо, делая вид, что просто не замечает боцмана. И тогда боцман ловил взгляд Русова, но и старпом не принимал этих молчаливых, отчаянных зовов о помощи.

— Рубка, рубка! — раздался из динамика голос стармеха Володина. — Двигун прогрет, можем начинать движение.

— Хорошо, — отозвался капитан в микрофон. — Через час снимаемся. — Повернулся к боцману, — Василий Дмитриевич, забирайте шланги с берега. — Горин поглядел в окно, потянулся к биноклю, усмехнулся: — Да и кота тоже, вернулся, подлец.

— Тимоха! — вскричал боцман, выскакивая на крыло мостика.

Кот Тимофей сидел на камне возле гудящих, втугую натянутых швартовных концов и с невозмутимым видом мыл лапой морду.

— ...На баке, как у вас? Якоря по грунту не ползут?

— Полагаю, что не ползут. Держатся крепко!

— Хорошо. Корма, как у вас?..

— Потравливаем швартовный, потравливаем...

— Держите втугую, втугую, говорю, держите!

— Держим втугую, держим. Морская капуста нависла на тросы, тонны полторы, выдержит ли такие нагрузки?

— Выдержит, не выдержит! Втугую, говорю, держите! Русов, что, корма не отошла еще от линии рифа? — Не дождавшись ответа, капитан выскочил на крыло мостика, где стоял Русов, свесился над бортом. Нет, корма еще не прошла линию рифа, лопни сейчас кормовой швартов, и ветер, навалившийся на правый борт танкера, кинет корму судна на подводную скалу. Проворчал: — Еще бы на десяток метров подтянуться якорями. — Буркнул: — Ну погоди у меня, Русов: «пресная водичка»! — Бросился в рубку, крикнул в микрофон: — Корма, держится еще швартов? Потравливайте помаленьку, но слабину, слабину не давайте, снесет ведь корму на риф! Бак, не ползут ли якоря?

— Не ползут, капитан, полагаю, что не ползут! — отозвался с бака Жора Куликов, командовал он там матросами, а боцман со вторым помощником капитана Степаном Федоровичем Волошиным были на корме. — Еще три смычки в воде!

Капитан вновь появился на крыле мостика, свесился над водой, поглядел в сторону кормы. Швартовный трос прогибался под тяжестью широких, маслянисто поблескивающих водорослей, коричневыми прядями мечущихся в порывах сильнейшего ветра. Потом бросил озабоченный взгляд на риф: вокруг него кипела вспененная вода. Буркнул:

— Ну, Русов, и влипли же мы! Вода пресная... — Спросил с надеждой: — Выползли, кажется, из-под рифа?..