Рейс туда и обратно

Ужин кончился, но моряки не торопились расходиться, а, перебравшись в соседнюю со столовой курительную комнату, дымили сигаретами и с интересом поглядывали на сеньора Ортегу, который тоже пускал дым из широких волосатых ноздрей. Все ж живой миллионер.

— Коля, расспроси все же Фернандо, как же он стал богатеем? — вновь попросил Володин. — И вообще, что для этого надо?

— О, что для этого надо? — оживился Ортега, когда Русов перевел вопрос. Он улыбнулся, хлопнул себя ладонью по обширному лбу, а потом вытянул вперед и показал морякам грубые, как у боцмана, с вековыми мозолями руки. — Чтобы стать миллионером, надо в башке иметь мозги, а не маисовую кашу, раз, и руки, это два. И еще везение, случай, удачу. Вот я, например, работать начал в лет... — Ортега прервал свой рассказ, задумался, лицо его стало грустным. — Да, лет в пять-шесть. Семья у нас была одиннадцать человек, жили в «фавелах» в трущобах порта Ресифи, и утром чуть свет все мы — мама, папа, все мои братишки — отправлялись в город, в порт «а заработки. Мы попрошайничали, собирали тряпье и бумагу, в общем, промышляли кто чем... А, трудное было время! Так вот, в двадцать лет я скопил кое-какие деньжонки и купил автомобиль для перевозки воды. Я возил воду в прерии, там, конечно же, есть колодцы, но вода в них невкусная, солоноватая. И вдруг случилась страшная засуха. Мучились от жажды люди, погибал скот. И я сутками возил и возил в прерии воду, возил, возил, возил. О, это были страшные дни! На меня несколько раз нападали, в машину стреляли, и я стрелял, отбивался, от тех, кто... — Сеньор Ортега вновь замолчал, нахмурился. — Да, страшное было лето. Гибли коровы, быки, лошади, а для меня то лето оказалось счастливым, я здорово заработал, приобрел небольшую ферму с сотней бычков и молодой, красивой хозяйкой, которая и стала моей женой. Да вот и все, пожалуй.

— А работников у вас много? Батраков? — спросил Шурик Мухин.

— Пятеро, — ответил Ортега, когда Русов перевел вопрос, и засмеялся: — Пятеро сыновей, да еще жена Карин, да Виктория, когда она приезжает из Ресифи, там она учится в университете, на каникулы. — И сеньор Ортега вновь помрачнел, сказал с горечью: — Это чертова морская прогулка! Виктория уговорила — всю жизнь мечтала совершить океанское плавание, уговорила меня, болвана. А, ладно. — Ортега улыбнулся, махнул рукой. — Принесите-ка гитару, спою бразильские песни и лучшую из них «Съюдада араминьоза», что грустить? Мы живы, будем же смеяться, петь и будем радоваться жизни, сеньоры русские моряки.

Мухин принес гитару, и Ортега, настроив ее, запел песню про свою прекрасную родину Бразилию, где живут отважные, работящие люди, и про то, что «...конь мой как ветер летит. И в ритме бразильской самбы разносится стук копыт».

В двадцать три ноль-ноль Русов отправился в обход танкера.

В своей тесной, душной каюте кок Федор Петрович Донин писал рецепты «чей», «борча», картофельных пирожков, киселя и прочих национальных русских блюд. Взглянул отсутствующим взором на старпома, пошевелил узкими, блеклыми губами и вновь склонился над бумагой. Валялся в койке, читал «Братьев Карамазовых» доктор. На палубе, возле койки, лежали листки радиограмм. Наверное, от милой врачишки с «Коряка». Доктор вяло, тоскливо улыбнулся Русову и, намекая на то, что ему не до разговоров сегодня, опять уткнулся в книгу. А в каюте, отведенной для потерпевших бедствие бразильских мореплавателей, было шумно. Русов стукнул в дверь, вошел, и оба бразильца вопрошающе, недружелюбно уставились на него. Оба кряжистые, широкогрудые, черноволосые, чем-то очень похожие друг на друга, братья, что ли?.. Один из них, завидя Русова, сунул под подушку стопку мятых бумажек, второй, шумно дыша, нервно провел рукой по блестящим волосам и нетерпеливо спросил у Русова, что ему нужно.

— Будете курить в каюте, сеньоры Синдбады-мореплаватели, высажу на ближайший же остров, — сказал Русов, окидывая взглядом задымленную каюту. — У нас танкер, а не прогулочная яхта.

«Из-за расписок сеньора Ортеги спорят, — подумал он, продолжая обход судна. — Вот чем они так похожи друг на друга: лица у них злые, жадные... Скоты... мореплаватели».

В конце коридора мелькнула чья-то фигура, тяжело звякнула дверь прачечной, и Русов догадался: Танюшка понесла ужин «голодающему» Юрику. Улыбнулся, ему все больше нравилась эта парочка, чьи судьбы так странно и сложно сошлись на «Пассате». Опять поучал своих подчиненных Володин. Бродил по каюте капитан. Русов уже взялся за ручку его каюты, постоял немного, но не решился зайти к капитану, а вернее, отчего-то не хотелось ему сейчас оказаться в компании капитана. Бог с ним. Тот сейчас весь в заботах, весь в тревожных размышлениях о встрече с сушей, об отчете, который ему предстоит делать в грозном управлении.