Реинкарнатор

— Спишь, Борис Романович? — поинтересовался мэр. — А я всю ночь думал. Знаешь что, а если мы по-другому поступим? Ты даешь своим душам установку, как Кашпиров-ский, выпускаем их на волю, и пусть они по городу летают, за меня агитируют.

Даосов едва не засмеялся.

— Валерий Яковлевич, — негромко сказал он. —.Да ты хоть представляешь, что произойдет? Они же сразу к проводам присосутся, всю электроэнергию сожрут, а потом разбредутся полтергейсты устраивать. Ты только прикинь, сколько аварий на дорогах и заводах произойдет, сколько беспорядков случится! Это ведь как шахтеры на рельсах, ты себе и представить не можешь, какие убытки на город свалятся! Никому мало не покажется.

Мэр хрипло дышал в трубку.

— Вот оно как! — наконец сказал он. — Ну ладно, досыпай тогда, Борис Романович. Будем еще думать.

Легко сказать — досыпай. Матюгнувшись в адрес предприимчивого мэра, Даосов вернулся в комнату. Лама, свернувшись клубочком, лежал в кресле, и по блаженной улыбке на его маленьком личике видно было, что лама во сне близок к нирване. Будить его не хотелось. Даосов прошел в ванную, побрился, умылся и пошел на кухню ставить чайник. На тополе за окном сидела огромная черная ворона. Заметив Даосова, она принялась хрипло и неодобрительно каркать, и реинкарнатор снова почему-то вспомнил мэра. Не нравилась ему вся эта суета. Ишь мыслитель! Он, видите ли, думать будет! Такие надумают, весь ствол у древа жизни менять придется. А ведь не отстанет, так и будет надоедать. Даосов перенес на кухню тарелки из комнаты, полупустую коробку шоколадных конфет и вернулся за грязными рюмками. Лама уже сидел, свесив маленькие, почти детские ножки с кресла, и сладко позевывал.

— Завтракать будете? — спросил Борис Романович. Лама снова зевнул, стыдливо прикрывая рот ладошкой.

— Чайку, пожалуй, — согласился он. — Как спалось?

— Прекрасно, — сказал Даосов, почти не кривя душой. В самом деле, если бы мэр ему не позвонил, он бы до сих пор утренние сны досматривал.

— В контору собираешься? — снова зевнул лама. — Не рано?

Особо торопиться было некуда, но признаваться ламе, что с постели его поднял звонок вельможного прожектера, Даосов отчего-то не захотел. В общем, это правильно, начальство надо беречь от своих забот, иначе оно на тебя и решение собственных свалит.

— Вас подвезти? — поинтересовался Даосов. — Могу и машину отдать, мне сегодня особо кататься некуда.

— Не стоит. — Лама спрыгнул из кресла на пол и принялся за гимнастику. — С одной стороны, оно неплохо было бы, на машине-то. Так ведь менты замучат, все им кажется, что за рулем никого нет. Нужно будет — я такси возьму.

Баба с возу — кобыле легче. Борис Романович и в самом деле почувствовал облегчение. Кажется, народная примета не всегда права. Иногда и народ ошибается.

Даосов повернулся и отправился на кухню сервировать стол на две персоны.

Наглая ворона уже сидела на выступающем из окна кондиционере и заглядывала на кухню. Заметив Даосова, она каркнула и принялась точить свой длинный горбатый клюв об угол кондиционера. Это Борису Романовичу не понравилось, как, впрочем, и само появление пернатого недоброжелателя. Каждый ведь знает, что ворона — это не к добру, а уж если закаркала, сволочь крылатая, — жди неприятностей.

Даосов принялся наливать чай, спиной чувствуя немигающий взгляд вороны.

— Чай не пил-откуда сила? Чай попил — совсем ослаб! — весело вошел на кухню лама.

При виде него ворона подавилась собственным карканьем и, как показалось Борису Романовичу, в обморочном состоянии свалилась с кондиционера. Не ожидала, стало быть! Очень Борису Романовичу хотелось знать, чья у этой вороны душа, он уже и рот открыл, чтобы спросить, но лама перебилт его своим обращением:

— Ты меня до центра не подкинешь, Боренька?

— Обязательно. — Даосов налил ламе чая и сам в молчании принялся пить свой.

— Ты мне скажи, где эти самые казаки сидят? — Лама забавно дул на чай, выпятив маленькие пухлые губки. — У мих там что, контора какая или есаульство?

— Какое есаульство? — Даосову показалось, что он ослышался.

— Ну, место, где есаулы казацкие сидят, — растерянно пробормотал лама. Видно было, что казачество он в основиом представляет себе по песням главного казака России Александра Розенбаума.

— Выясним, — намазывая маслом хлеб, пообещал Борис Романович.

По дороге в город они почти не разговаривали. Заметив синие вспышки сзади. Даосов притормозил и прижался к обочине.

— Чего остановился? — спросил лама. — Никак менты?

— Погоди, — сказал Даосов, глядя в зеркало заднего вида.

Мимо них промчался черный «мерседес», помигивая синей мигалкой. На заднем сиденье сидел некто строгий и величественный в синем мундире с большими звездами на погонах. Даосов выждал еще немного и тронул машину.

— Прокурор на вызов поехал, — объяснил он ламе причину остановки.

— Убили кого-нибудь? — предположил ТОТ.

Да нет, — нехотя отозвался Даосов. — Девочки сняли. Это теперь модно стало. Вот и торопится, чтоб баксы не потерять. А что вы хотели? Рыночная экономика…