Рейнджеры

– Нет, нельзя! – в голосе Адмирала зазвучала ледяная непреклонность. – Ты не в том состоянии, чтобы покидать базу, поэтому и думать о подобном забудь. И вообще, как я уже сказал, это решение Совета, оно окончательное, обжалованию не подлежит. С этого момента ты в полном распоряжении Алекса. Он подберет для тебя и подходящую каюту, и круг твоих обязанностей обрисует. Всё. Идите.

– А если не пойду?

– Элеонора… вот чего ты добиваешься? – к ней шагнул Алекс и положил руку на плечо. – Неужели ты хочешь, чтобы Совет принял решение не только о твоём несоответствии, но и о полной дисквалификации и как следствие о принудительной изоляции? Пошли.

– Я смысла не вижу.

– Будет смысл, будет… – Алекс потянул её к выходу. – Сейчас хотя бы первую партию новичков протестируешь, войдешь во вкус, получишь звание инструктора и смысл появится, и всё нормализуется… Так что прекращай нарываться и пошли.

– Да из меня инструктор как из обезьяны танцовщица. Адмирал, – Элька повернулась к нему, – вот поверьте мне, это не моё.

– Попробуй для начала, а потом поговорим, – махнул рукой тот. – Всё. Идите.

– Да я это и без того знаю…

– Эля, – Алекс больно сжал её плечо, – хватит! Прекращай эти пререкания, а то ещё на неделю в реанимационный блок уложу. Всё! Пошли!

Поняв, что доказать ничего не сможет, Элька, понурившись, вышла вместе с Алексом из зала Совета.

***

Всю следующую неделю Элька без всякого энтузиазма помогала Алексу на занятиях с новичками и иногда приходила в блок, где теперь жила девочка Лера, которую она последней доставила на базу и которую теперь ей дали в ученицы.

Девочка была слабая, очень напуганная и потому внутренне зажатая до невозможности. Одно появление Эльки вводило её в состояние панического ступора.

Она вся испуганно сжималась и больше не двигалась, при этом казалось, что никаких слов она не слышит, а ласку так вообще воспринимает лишь покорно подчиняясь и с нетерпением ожидает её окончания. Когда Элька что-то спрашивала, то натыкалась на глухое молчание, а если продолжала упорствовать, то единственным ответом могли быть закапавшие из глаз Леры слезы.

Как пробиться сквозь стену её страха и начать хоть каким-то образом повышать её потенциал Элька даже вообразить не могла. Поэтому состояние депрессии день ото дня накрывало её всё больше и больше.

– Эля, что ты словно неживая? Так нельзя обучение проводить! Что с тобой? – задержав её после занятий, начал выговаривать Алекс.

– Я предупреждала, что обучение не моя стезя. Найди себе другого помощника. Я не гожусь для этого!

– Да любой годится, если мозги не станет себе забивать попытками доказать, что он прав, а все кругом в нём ошиблись. Очнись, Эля! Ни к чему хорошему твоё поведение тебя не приведёт. Единственное, чего ты добьешься, это то, что я психану, уложу тебя опять в реанимационный блок и проведу ещё один курс интенсивной терапии. Хочешь?

– Да укладывай. Мне уже всё равно… хоть терапия, хоть изоляция, хоть гильотина… смысла нет… не вижу я смысла. Понимаешь?

– Смысл увидеть хочешь? Ладно, будет тебе смысл… Смысл в том, чтобы научиться ценить то, что есть… Ты не ценишь, значит, пока не начнешь ценить, всего лишишься. С этой минуты ты под домашним арестом и пока не сообщишь мне, что начала ценить то, что имела, будешь сидеть в полной изоляции.

– А Лера?

– Что Лера? Подождет твоя Лера, пока у тебя в мозгах просветление настанет. У тебя и до этого занятия с ней по эффективности близки к нулю были, а в таком состоянии, как у тебя сейчас, от одного твоего вида у неё энурез будет начинаться, так что ваше общение с ней лучше прекратить, пока сама душевного спокойствия не обретешь, иначе оно даже явно отрицательно на неё воздействовать может. Так что сиди в одиночестве и думай. Как только додумаешься, хоть до чего-то стоящего, свяжись со мной, и я разрешу тебе вернуться к исполнению своих обязанностей.

– Решил устроить мне бессрочный отпуск в комфортных условиях? А если мне понравится так отдыхать всю жизнь?

– Да на здоровье! Только ты в таком безделье и недели не выдержишь, мне ли не знать… Вот если бы я тебя в изолятор поместил или ограничения какие-то наложил, то ты бы боролась и все силы бы приложила, чтобы не сдаваться как можно дольше, а так… да ты уже через пару дней от безделья взвоешь и будешь меня умолять разрешить тебе делать хоть что-то… Так что отдыхай, и получай удовольствие.

– А вот и не взвою… и умолять не стану, – Элька сердито поджала губы.

– Эль, вот кому ты сказки рассказываешь? Я знаю тебя как облупленную. Так что иди, девочка, и отдыхай вволю, пока не надоест.

– Не надоест! И не надейся! И учить я никого всё равно не буду. Я рейнджер, а не наставник. Даже если из меня получился плохой рейнджер, то это не значит, что из меня наставника делать надо… не могу я им быть. Не могу и всё… Да и как я могу учить, если сама неспособной оказалась? В лучшем случае меня можно демонстрировать как образец неудачника: вот посмотрите на неё и не поступайте так никогда, иначе ожидает вас подобная же печальная участь полной никчемности…