Рейхов сын

— А это я еще любя, — ответил Арсений Тарасович и водрузил на примус чайник. — Был бы умный, дал бы дочкам нормальные имена, а не Даздраперма и Шминальдина. И не «ха-ха-ха», а «Да здравствует Первое Мая» и «Шмидт на льдине». Погоди, вот родится у вас с Марлен Генриховной дочка, я аккурат его для нее имя и попрошу подобрать. Тоже, значит, такое, идеологически выдержанное. Или, вот, не хочешь сына в честь передовиков социалистических соревнований Персоцсором назвать? Ладно, молчи, вижу, что не хочешь. Ну, а помнишь, может, я тебе в бане про раскрытый им заговор рассказывал?

— Это когда он меня с Луцем в шпиёны записал? — Хальсен по-барски развалился на одном из стульев. — Ото ж. Я тогда до икоты смеялся, помнится.

— Икота у тебя от пива была, — отмахнулся майор. — Так ты представляешь, эта сволочь все никак не уймется. Опять копает. И опять под тебя.

— А чего ж не под тебя-то?

— Да под меня, это само собой, — Вилко сморщился так, словно целиком съел тот лимон, от которого в этот момент отрезал дольку. — Тут дело такое, что… В общем, ты в курсе, что твой тесть во время НЭПа был совсем небедным человеком?

— Ну, в общих чертах… Как-то не особо этим моментом интересовался.

— А Ванницкий поинтересовался. Да такого нарыл — мама не горюй. Вот ты знаешь, что тестюшка твой вместе с Троцким в гимназии учился? И что последний раз они достоверно встречались в двадцать пятом? Вижу, что не знаешь. А он, гнида, знает. Проявил бдительность, сучий кот, где не надобно.

— И… Что мне теперь с ним делать? — напрягся Хальсен.

— Ничего не делать, — нахмурился Вилко. — С ним — ничего. Я тут с Мироновым и Фекленко пообщался на эту тему приватно, и нашли мы с полковым комиссаром и комдивом для тебя выход. В прямом смысле этого слова, хе-хе.

— Ты, Арсений Тарасович, что — на увольнение из вооруженных сил мне намекаешь? — помрачнел как грозовая туча капитан. — Лады. Только я сначала этого гада придушу, потому как увольнение, если он на меня дело заведет, от лагерей, а то и расстрела не спасет, а так хоть не зря под суд отправлюсь!

— Тише ты! — рыкнул комбат. — Молодой, горячий. Никто тебя списывать не собирается. Просто наши товарищи из Республики Тува, с твоей, между прочим, подачи — кто великолепное взаимодействие наших танков и их кавалерии под Иерусалимом показал? — решили обзавестись бронетехникой. Не хватайся за сердце, Максим Александрович, все Т-35 давно отдали туркам. В общем, закупают тувинцы десять БТ-5 и столько же БА-6, хотят создавать мотомеханизированный батальон. Экипажи из тамошних добровольцев, во время войны обученные, у них имеются, а вот человека, который поможет это все организовать — нету. Ну, Николай наш Владимирович обещал через какие-то свои знакомства эту должность для тебя выбить. В Туве тебя Ванницкий не достанет, а там, если все удачно и, главное, длительно пойдет, дело и рассосется. Так что пакуй потихоньку чемоданы и покупай юрту, лошадь и стадо баранов.

— Спасибо, Арсений Тарасович, — задумчиво произнес Хальсен. — Не забуду твоего участия. Но если эта гнида под тебя все же подкопается…

— Не подкопается.

— … я его собственными руками придушу, отверну голову и скажу, шо так и було. Тем более что вместо головы у него задница.

— Как результат, фуражка на ней не держится и во время атаки он не «ура» кричит? — Вилко невесело усмехнулся. — Не волнуйся за меня, сам перевожусь скоро, да и Фекленко тоже. Гоминьдан с Японией мир заключил, Чан Кайши армию распускает, а товарищ Чэнь Дусю, соответственно, набирает. Похоже, вскорости в тех краях новая заваруха будет, вот и есть основания предполагать, что Николая Владимировича в Цзянси военным советником направят.

— А тебя? Тоже в Китай?

— Лучше Бохайского, — расхохотался Вилко. — Представляешь, какие названия на картах появятся?

Предыдущий комбат с восточными названиями городов и местностей и впрямь обращался довольно-таки неординарно: Пхеньян он называл Пьянспьяну, Улан-Батор обозвал Мужлан-Трактором, княжество Мэнцзян — Мудодзяном, но чаще названия оказывались уж совсем непечатными.

— В Японию меня через пару месяцев направляют, как военспеца. Я ж раньше на плавающих танках служил, вот и буду объяснять, как ими пользоваться, да как их починять. Своих-то у них нема, а для высадки на всякие там острова, если море не бурное, вполне подходят — вот наши их в Страну Восходящего Поца и продали все разом.

— О, как! — изумился Хальсен. — А ты разве по-японски розумиешь?

— Hai.[67] Понимаю лучше, чем говорю, но короткие фразы могу составлять. Как бы я иначе под Халхин-Голом языков допрашивал? Ай, ты чего не сказал, что чайник закипел?! — майор поспешил погасить полу залитый кипятком примус.

Это была одна из последних их встреч. Через неделю Хальсен отправился к новому месту службы, в Кызыл. Только пять лет спустя он узнал, что Арсений Вилко погиб под самый конец войны.

Коралловое море.

01 марта 1942 года, 21 час 15 минут.