Рейхов сын

— Генерал-полковник Гот вызывает колонеля Фурже. Генерал-полковник Гот вызывает колонеля Фурже. Ответьте, прием, — вновь донеслось из наушников.

— Не могу знать, сэр! — отрапортовал кэптен Лоуренс, командир радистов.

— Генерал-полковник Гот вызывает колонеля Фурже. Генерал-полковник Гот вызывает колонеля Фурже. Ответьте, прием.

— Черт возьми! — выругался командующий и нажал на тангетку. — Колонель Фурже на связи, прием.

— Приветствую вас, мсье. Надеюсь не разбудил? — донеслось в ответ на хорошем французском.

— Представьте себе, нет, мсье женераль, — ответил Фурже. — Чем обязан?

— Колонель, сейчас между вашими и нашими позициями умирают десятки, если не сотни раненых. Предлагаю объявить перемирие на этом участке до завтрашнего полудня. За это время обе стороны успеют собрать своих, эвакуировать в тыл пострадавших и похоронить с соответствующими воинскими почестями убитых. Во избежание провокаций со стороны несознательных лиц с обеих сторон, в темное время суток полагаю необходимым производить дальнейшую подсветку поля боя ракетами.

— Хорошо, — помолчав, ответил Фурже. — Ваше предложение человеколюбиво, оно не противоречит чести офицера и здравому смыслу, и, следовательно, должно быть принято. А что с подбитой техникой?

— Мы же оба понимаем, колонель, что любой тягач может быть вооружен или, возможно, будет прикрывать корпусом действия саперов. Пусть стоит где стояла.

— Согласен. Предлагаю начало время перемирия определить в двадцать три часа ровно.

— Нам это подходит, — ответил немец. — Конец связи.

— Конец связи, — подтвердил Фурже и повернулся к Лоуренсу: — Мсье, я надеюсь, эта частота более не будет применяться для передачи приказов нашим подразделениям.

На другой стороне фронта генерал-полковник Герман Гот снял наушники и усмехнулся.

— Французов, — язвительно произнес он, — погубят куртуазность и хорошие манеры. Штандартенфюрер, к завтрашнему полудню в ваше распоряжение прибудет по батальону танков «Кристи русский» пятой модели и Т-26. Они сейчас уже на марше.

«Может, хоть коммунисты смогут починить свои пятибашенные чудовища», подумал Ланс.

Москва, Кремль.

25 мая 1940 г., 18 часов 20 минут.

— … таким образом, после заключения с правительством президента Рюти перемирия мы смогли снять ряд частей с финского направления и направить их в Турцию, к товарищам Рокоссовскому и Готу.

— Товарищ Гот нам вовсе не товарищ, — пробормотал себе под нос Ворошилов, как бы отвечая на последнюю фразу в докладе Тимошенко. Сидевший рядом Буденный покосился в его сторону, но ничего не сказал — Семен Михайлович раз в кои-то веки был с Климентом Ефремовичем абсолютно согласен.

— Боевые действия с Финляндией прекращены полностью, войскам дан приказ не поддаваться на провокации, — продолжил меж тем Нарком Вооруженных Сил.

— А что, имэют мэсто провокации с финской стороны? — поинтересовался у него Иосиф Виссарионович.

— С финской — нет, товарищ Сталин, — доложил Тимошенко. — Но еще довольно значительное количество англо-французских солдат и моряков не эвакуировались в Норвегию и Швецию. С их стороны недружественные действия случаются.

— Вот как? — удивился Вождь. — И моряков? Ми полагали, что вторгшаяся в Балтийское море эскадра вчера интернировалась в Швеции. Это не так?

— Так, товарищ Сталин. Однако авиацией в портах были уничтожены авианосец «Фуриоус» и крейсер «Глуар», а также окончательно выведены из строя линкор «Нельсон», крейсера «Перт» и «Кольбер», а также ряд эсминцев. Эти корабли в настоящий момент совершенно немореходны, и их экипажи принимали участие в сухопутных боях, а не ушли в Стокгольм с эскадрой Харпера.

— Понятно, товарищ Тимошенко, — Сталин кивнул. — Продолжайте доклад, пожалуйста.

— Как я уже говорил, военные действия в Финляндии прекращены, военные уступают поле боя Наркомату Иностранных Дел. Вооруженные мятежи в Украине, Крыму и республиках Кавказа подавлены, бандитских недобитков сейчас вылавливают сотрудники товарища Берия. На Западном фронте, — стоящий у карты нарком ткнул указкой во Францию, — ограниченный контингент войск РККА проявил себя с наилучшей стороны и позавчера вечером, вместе с частями Девятнадцатого мехкорпуса Гудериана, вошел в Дюнкерк. Остатки Британского экспедиционного корпуса генерала Джона Веркера эвакуировались к себе на родину. Насколько я знаю, наши, немецкие и датские подводники сумели их при этом несколько «пощипать».

Кузнецов кивнул, подтверждая слова своего сухопутного коллеги.

— Фронт во Франции разваливается, противник уже не может удерживать германское наступление. Фактически весь север Франции захвачен, Париж падет в течение максимум двух недель. В этих условиях полагаю, что части, накопленные нами на советско-польской границе для поддержки вермахта, в случае провала немецкого наступления могут быть направлены на турецкое направление, а частично и демобилизованы. Пока же подкрепления в Турции представляют собой, в основном, отдельные полки и батальоны из различных частей.

— Ми обсудим этот вопрос, Семен Константинович, — произнес Сталин.