Регресс

Сев в вагон, я почувствовал, что волнуюсь. Все последние недели я только и делал, что боролся за своё будущее, двигался вперёд, и вот сейчас я понял, что тот миг, ради которого я жил все эти две недели, наконец, наступил. Приближалось долгожданное возвращение домой. Но так ли важно оно для меня теперь? Я вспоминал всё, что пришлось мне пережить – смерть Эльзы, спуск на нижние этажи, встреча с сереньким клерком, который в одиночку решал проблемы Системы, и, конечно же, придуманный сумасшедшим учёным эксперимент. Все это пёстрым водоворотом закружило меня, затянуло и унесло далеко прочь. В прошлом остались переживания и заботы некогда спокойной аптауновской жизни. Мои планы о переезде в Европу, неоконченные дела… Все это казалось теперь чем-то далёким, забытым… Как вернуться к этому теперь? Я стал кем-то другим. Проснувшиеся внутри меня инстинкты твердили, что прежняя жизнь была бесполезной, суетной. Я узнал вкус свободы.

Заставив меня по дороге поведать о ходе эксперимента, Майк тем самым вызвал во мне всё большее желание повернуть время вспять.

– Это невероятно! Просто удивительно!.. – то и дело повторял Майк, слушая мой рассказ.

– Александр, ты хоть представляешь значение того, что тебе довелось пережить? – чуть ли не выкрикнул он.

Я же всё больше хотел почувствовать себя тем, кто может беззаботно парить в воздухе, наслаждаться ощущаемым всем телом вкусом или, отключившись от всего вокруг, просто мечтать. Все это было возможно в тех состояниях, через которые провёл меня Закхер, но не в этом, казавшимся мне ещё день назад таким желанным, а теперь таком ограниченном теле.

Я смотрел в окно. Там за прозрачной поверхностью стекла, возникали один за другим изумительные пейзажи. То цветущие холмы сменяли отвесные стены гор, то поля, засаженные люцерной, уходили за горизонт. Когда за окном возникли утопающие в зелени домики с красными, как будто нарочно раскрашенными в этот приветливый цвет крышами, сердце моё сжалось. Аккуратно стриженые газончики, ровные яркие цветы пушистых клумб… Как же мне захотелось очутиться там сейчас. Бросить всё, стать одним из тех, кто так близок к природе… Я вплотную придвинулся к окну. Непреодолимое желание вернуться туда, в свободный от проблем больших городов мир овладело мной. Я хотел в то место где каждая веточка, каждый лепесток совершенен, где каждое живое существо наделено ощущением счастья. Почему я не могу оказаться там сейчас же, теперь?..

– Как мне сойти? Как остановить поезд? – кинулся я к Майку.

Взволнованный моим состоянием друг недоумевающее смотрел на меня.

– Я всё решил, – продолжал скороговоркой говорить я. – Я не хочу возвращаться. Хочу туда, смотри. Буду жить там, среди полей, деревьев. Хочу на природу. Поселюсь в одном из тех домов. Ты только посмотри, какое там блаженство… Столько счастья… Не хочу возвращаться в город, надоело. Быть под колпаком Системы, не хочу. А там…

Майк одёргивал мою руку.

– Александр, послушай. Да убери ты руки от стекла. Перестань, отстань, осторожнее…

Вырываясь, я надавил на стекло окна, и оно… погасло. За его прозрачной поверхностью возникла тьма. В соседних окнах по-прежнему виднелся всё тот же пейзаж, наполненный яркими красками цветущих садов и сочной зеленью полей, в моём же, сквозь сумрак ночи, пробивались слабо освещённые мрачные каменные каньоны.

– Ну что ты наделал, – раздосадовано произнёс Майк. – Повредил экран…

– Как экран? Какой экран? – удивился я.

– Ну, Александр, ты просто как с Луны свалился. Вот этот экран, – ткнул он пальцем в моё чёрное окно.

Я внимательно присмотрелся. В холодную металлическую раму было вставлено, казалось бы, обычное стекло. В его глянцевом покрытии, я увидел собственное отражение.

– Поляризационный экран, наложенный на обычное стекло, позволяет видеть транслируемое на него изображение, при отключении превращается в обычное прозрачное стекло, – пояснил Майк.

– Но зачем? Кто это придумал? Для чего? – повернулся я к Майку.

– Александр, ну ты прямо как ребёнок. Ну, тут давно уже так. Окна давно снабдили экранами, чтобы в невидимых двадцать пятом, двадцать шестом и двадцать седьмом кадрах показывать пассажирам рекламу. А ты что думал, мы действительно проезжаем через все эти места? – сказал Майк, указывая на соседние окна.

Я был поражён.

– На самом деле за пределами городов – промышленные выработки, производственные фермы, каменоломни, перерабатывающие цеха. Никто там не живёт, нет никаких домиков, ни зелени, ничего. Здесь активно разрабатываются остатки природных ресурсов

– Какое варварство, – произнёс я, глядя на вывороченные из земли пласты.

– Мы строим города из того, что находится рядом… – развёл руками Майк.

Мои глаза, понемногу привыкающие к темноте за окном, теперь различали очертания созданных человечеством машин. Гигантские металлические конструкции, громадные буры… Бесцеремонно призваны они были вгрызаться в земной покров.

– А где же растения, деревья, где растёт наша экологически-чистая еда? – удивился я.