Регент

Направляясь в Испанию с подобающей пышностью, герцог Орлеанский размышлял о значительности возложенной на него задачи. Ему предстояло укрепить двадцать три короны, которые вот-вот готовы были соскользнуть с головы Филиппа V, примирить Испанию с королем из дома Бурбонов, вдохнуть силу и волю в эту страну, чтобы она следовала одной дорогой с Францией, сбросить в море две австро-английские армии… Но иногда облачко набегало на красивое, хотя и не по возрасту одутловатое лицо принца: он думал о флоте противника, блокировавшем все побережье, и о его основных войсках, занимавших добрую треть полуострова. Нет, на поле боя он никого не боялся. Но будет ли он так же бесстрашен при испанском дворе, который вот уже несколько веков являл собой одно из самых странных зрелищ в Европе и мрачную атмосферу которого не смогло развеять появление на испанском троне французского монарха?

Как был бы полезен Дюбуа в этих обстоятельствах! Но король запретил ему брать с собой наставника: после злосчастной поездки в Лондон настороженное отношение его величества к изысканному аббату только увеличилось.

Филипп V, как и герцог Орлеанский, имел несчастье родиться младшим братом наследного принца. И пока он не взошел на испанский престол, его воспитатели, как когда-то наставники Месье, делали все, чтобы вырастить из него человека, не способного встать на пути старшего брата. Но если наставники Месье поощряли его пороки, то наставники герцога Анжуйского поощряли его достоинства, особенно набожность, доведя ее до крайности, почти до безумия. И когда было получено неожиданное завещание, короля начали мучить угрызения совести. Но было поздно! Карл II завещал Испанию безвольному монаху.

Чтобы вдохнуть жизнь в этого мрачного юношу, его заставили жениться на сестре герцогини Бургундской, обольстительной девушке, изяществом манер не уступавшей савойским принцессам, обладавшей упорством и мужеством, не свойственным ее возрасту. Но пышные формы будят в принце сладострастие, которого он сильно испугался: без сомнения, его искушает дьявол. Дабы удовлетворить свой плотский голод и не попасть в сети зла, он не разлучается со своей женой ни днем, ни ночью, становится ее рабом.

Тринадцатилетней королеве, обладающей такой огромной властью, необходим был ангел-хранитель. На эту роль Людовик XIV и мадам де Ментенон выбрали принцессу Орсини, француженку до такой степени, что она даже изменила свое имя на Юрсин. Она была урожденная Латремуй, дочь участника Фронды, дважды вдова; ее первым мужем был непокорный изгнанник, а вторым — римский синьор. За тридцать лет, проведенные при папском дворе, она прекрасно овладела искусством дипломатии, интриги и обольщения и знала, как заставить поступить по-своему сильных мира сего. Главная камеристка, она не только завладела сердцем Марии-Луизы Савойской, но подчинила себе двор, испанских грандов и министров. Формально управлял король, но им правила королева, а королевой — принцесса д’Юрсин.

Трясясь по дорогам в своей карете, украшенной прекрасной живописью, герцог Орлеанский с иронией вспоминал эту престарелую даму, привыкшую к тому, что ее малейший каприз приводит в смятение государственных советников. Влияние этой «феи» распространялось как на Мадрид, так и на Версаль. Разве не видел он сам, как в свой последний приезд мадам д’Юрсин прогуливала спаниеля по апартаментам короля, а Людовик XIV долго ласкал эту собаку?

Принцессу д’Юрсин связывала с мадам де Ментенон тайная договоренность, заключенная в потайных комнатах дворца Марли. В обход министров и послов мадам д’Юрсин информировала свою приятельницу обо всем, что происходило при испанском дворе; она рассказывала о стратегических планах, о настроениях в провинции, о туалетах королевы, о том, как проводят ночи молодые монархи. Маркиза представляла полный отчет его величеству и тут же давала ему советы и наставления, а Людовик XIV поздравлял себя с тем, что может руководить своим внуком. Он не замечал, что нередко им самим руководит ловкая камеристка.

Герцог Орлеанский пожимал плечами: ему была отвратительна — как всегда — дамская политика и он презирал своего племянника (женившись на Марии-Луизе Савойской, внучке Месье, Филипп V стал племянником герцога Орлеанского), который доверил скипетр дуэнье в тот момент, когда Испании, колебавшейся между двумя претендентами, была необходима жесткая рука воина. Укротить эту строптивую красавицу сможет человек, равный Генриху IV, и только на поле боя.

Французская армия под командованием Бервика уже ждала противника на границе с Валенсией. Герцог Орлеанский хотел бы немедленно присоединиться к ней, но этикет требовал сначала бесчисленных реверансов перед их католическими величествами и их окружением.