Реформация

Несмотря на труды таких пап, как Николай V и Пий II, а также таких искренних и опытных церковников, как кардиналы Джулиано Чезарини и Николай Куза, недостатки папского двора нарастали по мере приближения пятнадцатого века к концу.16 Павел II носил папскую тиару, которая по своей стоимости превосходила дворец. Сикст IV сделал своего племянника миллионером, с жадностью включился в политическую игру, благословил пушки, которыми велись его сражения, и финансировал свои войны, продавая церковные должности самым высоким покупателям. Иннокентий VIII праздновал в Ватикане браки своих детей. Александр VI, подобно Лютеру и Кальвину, считал безбрачие священнослужителей ошибкой и завел пять или более детей, прежде чем впасть в разумное целомудрие в качестве папы. Его гомосексуальная мужественность не так уж сильно впилась в глотку того времени, как мы могли бы предположить; некая тайная амурность была тогда принята как обычное явление среди духовенства; Европу оскорбило то, что беспринципная дипломатия Александра и безжалостный генералитет его сына Цезаря Борджиа отвоевали папские государства для папства и добавили необходимые доходы и силу Апостольскому престолу. В этой политике и кампаниях Борджиа использовали все те методы стратагемы и смерти, которые вскоре были сформулированы в «Князе» Макиавелли (1513) как необходимые для создания могущественного государства или объединенной Италии. Папа Юлий II превзошел Цезаря Борджиа в ведении войны против хищной Венеции и вторгшихся французов; он бежал, когда мог, из тюрьмы Ватикана, лично возглавлял свою армию и наслаждался грубой жизнью и речами военных лагерей. Европа была шокирована тем, что папство не только секуляризовано, но и военизировано; тем не менее, она не могла удержаться от восхищения могучим воином, превращенным в папу; и через Альпы дошли слухи о заслугах Юлия перед искусством в его разборчивом покровительстве Рафаэлю и Микеланджело. Именно Юлий начал строительство нового собора Святого Петра и впервые предоставил индульгенции тем, кто внес свой вклад в его строительство. Именно при его понтификате Лютер приехал в Рим и воочию увидел ту «раковину беззакония», которую Лоренцо Медичи назвал столицей христианства. Ни один правитель Европы больше не мог думать о папстве как о моральном суперправительстве, связывающем все народы в христианское содружество; само папство, как светское государство, стало националистическим; вся Европа, по мере угасания старой веры, распалась на национальные осколки, не признающие ни наднационального, ни международного морального закона, и была обречена на пять веков межхристианских войн.

Чтобы справедливо судить об этих папах эпохи Возрождения, мы должны рассматривать их на фоне их времени. Северная Европа могла чувствовать их недостатки, поскольку финансировала их; но только те, кто знал буйную Италию периода между Николаем V (1447–55) и Львом X (1513–21), могли смотреть на них с понимающей снисходительностью. Хотя некоторые из них были лично набожны, большинство из них приняли ренессансную убежденность в том, что мир, оставаясь для многих долиной слез и дьявольских ловушек, может быть также сценой красоты, интенсивной жизни и мимолетного счастья; им не казалось скандальным, что они наслаждаются жизнью и папством.

У них были свои достоинства. Они трудились, чтобы избавить Рим от уродства и убожества, в которые он впал, пока папы находились в Авиньоне. Они осушали болота (по удобной доверенности), мостили улицы, восстанавливали мосты и дороги, улучшали водоснабжение, основали Ватиканскую библиотеку и Капитолийский музей, расширяли больницы, раздавали милостыню, строили и ремонтировали церкви, украшали город дворцами и садами, реорганизовали Римский университет, поддерживали гуманистов в возрождении языческой литературы, философии и искусства, давали работу художникам, скульпторам и архитекторам, чьи работы теперь являются сокровищницей всего человечества. Они растратили миллионы; они использовали их конструктивно. Они потратили слишком много на новый собор Святого Петра, но вряд ли больше, чем короли Франции потратили бы на Фонтенбло, Версаль и замки Луары; возможно, они думали об этом как о превращении рассыпанных крох мимолетного богатства в непреходящее великолепие для народа и его Бога. Большинство этих пап в частной жизни жили просто, некоторые (например, Александр VI) — воздержанно, а к пышности и роскоши прибегали лишь по требованию общественного вкуса и дисциплины. Они возвысили папство, которое еще недавно было презираемым и нищим, до впечатляющего величия власти.

IV. МЕНЯЮЩАЯСЯ СРЕДА

Но в то время как церковь, казалось, вновь обретала величие и авторитет, в Европе происходили экономические, политические и интеллектуальные изменения, которые постепенно подрывали структуру латинского христианства.