Реформатор

Светящийся смерч, как штопор, ввинтился в макет. Европейские области, похоже, отпали. Россия начиналась теперь за Уралом. Если, конечно, это была Россия, потому что по степям там гонялись за… бронепоездами всадники в лисьих малахаях и с пиками. Россия (точнее изломанный, как чудом не вылетевший из оконной рамы кусок стекла, ее остаток) предстала в виде дымящихся развалин, вселенской свалки, по которой замедленно бродили люди (отребье) в отрепьях. Относительно цивилизованная жизнь теплилась в огороженных то ли гетто, то ли укрепленных колониях, куда (это было в высшей степени странно) постоянно (на самолетах и этих самых, преследуемых всадниками в малахаях с пиками, бронепоездах) доставлялись люди из-за пределов России. Столицей страны, похоже, теперь был Иркутск. Вокруг него по берегам Байкала расположились загадочные гетто.

«Что это такое?» — полюбопытствовал Никита.

«К нам со всего мира будут свозить больных СПИДом и какой-то новой, разрушающей мозг, болезнью, — объяснил Савва, — чтобы они, значит, спокойно доживали на берегу Байкала — единственном в России свободном от ядерных отходов месте. За каждого больного российскому правительству выплачиваются какие-то деньги. Это будет основная статья пополнения бюджета страны. Сначала от больных очистят Скандинавию, потом Австралию и Канаду. До Африки, кажется, дело не дойдет. Если верить компьютеру, то соответствующий закон Дума примет в две тысячи седьмом году чуть ли не единогласно. Во-первых, объяснят депутаты, к нам будут привозить культурных, свободных людей, носителей демократии на генетическом, так сказать, уровне. Общаясь с ними, наш серый, косный народ будет учиться жить по законам свободы и рынка. Во-вторых, наконец-то в стране появятся необходимые деньги для дальнейшего продвижения по пути реформ. В-третьих, наши ученые-медики получат шанс выйти на лидирующие в мире позиции в борьбе со СПИДом, создать вакцину против этой “чумы двадцать первого века”. А почему нет? — усмехнулся Савва. — Какая, собственно, разница между отходами — ядерными и человеческими? Разве они виноваты в том, что они — отходы?»

«Согласен не виноваты, назовем их так, вынужденные отходы, — сказал Никита. — Но почему Россия добровольно превращает себя в страну отходов?»

«На эту тему можно говорить бесконечно. Но лучше, — кивнул на макет Савва, — этому помешать. Что я и пытаюсь сделать. Один», — внимательно посмотрел на отца..

«Ну и что?» — повторил отец.

Худой, седой, всклокоченный, с мотающимся по шее кадыком, в длинном расстегнутом белом плаще, он напоминал Никите попугая, выучившегося задавать дурные вопросы и принципиально не слушать на них ответов.

«А то, что через десять лет России не будет, — ответил Савва. — Я понимаю, — упреждающе поднял вверх руку, — ты скажешь, что ему плевать. Но ведь он-то исчезнет еще раньше. Это должно его волновать?».

«Ты находишься в плену ошибочной версии, — пожал плечами отец, — пытаешься служить проигранному делу, спасти то, что нельзя спасти».

«Не спасти, — уточнил Савва, — дать новую жизнь, если угодно, переиначить генетический код, направить по новому пути».

«Ты знаешь, что эти твои действия, — остекленев глазами, покачнулся отец, на мгновение потеряв сознание, — приведут к диаметрально противоположному результату. Ты хочешь спасти щепку внутри огромного водоворота, который должен утянуть в себя весь мир. Более того, думаешь, что если ты каким-то образом вытащишь щепку из водоворота, он сам собой успокоится, отступит, пощадит мир. Это изначально непродуктивно. Знаешь, с чем можно сравнить судьбу?» — вдруг спросил у Саввы.

«С чем угодно, — ответил Савва, — перечень сравнений бесконечен, как список мертвых».

«С непорочным зачатием, — ответил отец. — Оно происходит независимо от того… стоит у кого-то или не стоит. Отойди, сынок, не мешай событиям идти своим чередом».

«Отойду, — усмехнулся Савва, — если ты внятно объяснишь мне, почему у меня нет шансов на успех. Я тоже верю в судьбу. Она подсказывает мне, что у меня получится. Мы с тобой как будто стоим посреди чистого поля. Ты говоришь, что ветер подует в эту сторону. Я — что в ту. Почему ты так уверен, что ты прав, а я нет?»

«Потому что речь идет не о ветре, — сказал отец. — О ветре я бы не стал спорить. Хорошо, я попробую объяснить то, что объяснить невозможно, потому что это вне логики, доступной человеческому сознанию. Ты хочешь определить конечную цель происходящего? Ты только что, — кивнул на макет, — видел результат. Но ты его не понял. Ты говоришь о каком-то президенте, от которого будто бы что-то зависит, который будто бы может что-то изменить. Тогда когда суть и смысл происходящего заключаются в том, чтобы превратить Россию в… Луну! Как ты можешь этому противостоять? Попробуй доказать мне, что я не прав!»

«Смысл уничтожения СССР, политических и экономических реформ, попыток приобщить Россию к мировому сообществу, учредить в ней демократические нормы и так далее заключается в том, чтобы превратить Россию… в Луну? — тихо уточнил Савва. — Зачем?»