Рефлекс

Милли ждала очередного «нет», но все равно надеялась. Недаром же те бездомные заявили, что Позданутая Незия видит все. Только Соджи отреагировала совершенно неожиданно – глаза у нее закатились, колени подогнулись.

Выругавшись, Милли бросила скобозабиватель и пачку объявлений, чтобы не дать Соджи упасть. Бедняга оказалась выше и тяжелее нее, и Милли смогла лишь держать ее за голову, чтобы Соджи не ударилась об асфальт.

«Господи, ну в чем дело?» Милли посмотрела Соджи в лицо – как оно изменилось! С потерей сознания поздняя дискинезия отступила. В состоянии покоя лицо Соджи больше не напоминало безумную карикатуру и казалось совершенно нормальным. Да она красавица! Неожиданно Милли захотелось плакать.

За мусорным баком валялась картонная коробка. Милли расплющила ее коленями, примяла свободной рукой и подложила Соджи под голову.

Соджи уже шевелилась. Веки подрагивали, с губ срывался тихий стон. Почему она потеряла сознание? Причин было хоть отбавляй, но Милли подозревала, что это старый добрый обморок.

Дело в портрете Дэви? Что видела эта женщина?

Услышав за спиной шаги, Милли обернулась. Это подошли двое бездомных, сборщик утильсырья и хозяин бассет-хаунда.

– Боже, леди, что вы с ней сделали?

– Она в обморок упала.

Дождь усилился, он лил Соджи на лицо. Милли покачала головой:

– Поймайте такси. Я отвезу ее в больницу.

Бездомные уставились на нее, как на инопланетянку.

– Вы что, не можете? Она промокнет, если останется здесь лежать.

– Леди, для таких, как мы, таксисты не останавливаются.

Милли поморгала:

– Да, ясно. Тогда я поймаю такси, а вы, ребята, ее перенесете.

Милли подняла скобозабиватель и сунула в карман. Листовки она не захватила: половина уже промокла, половина вот-вот промокнет. Невелика беда! В «Кинко» остался оригинал, можно распечатать еще.

Такси Милли ловила минут десять. Дождь усиливался, спрос на такси – тоже. Когда Милли вернулась в проулок, Соджи уже стояла, поддерживаемая двумя бездомными.

Увидев Милли, она вздрогнула и попыталась сбежать, но чуть не упала.

– Не приближайся! – крикнула Соджи.

Тик вернулся – и высовывание языка, и подмигивание.

Милли развела руки в стороны, стараясь выглядеть безобидно.

– Соджи, тебе помощь нужна. Ты потеряла сознание. Давай я отвезу тебя в больницу.

– Ни за что! Просто я очень удивилась. Я не ела сегодня. И не спала – под таким-то дождем.

– Хорошо, тогда просто поехали со мной. Я куплю тебе поесть. Принуждать тебя я ни к чему не стану.

Коридорный в отеле заметно встревожился, когда Милли завела в фойе Соджи. Назло ему Милли захотелось пойти вместе с Соджи в местный буфет, но она решила подняться в номер и заказать еду туда.

– Обслуживание здесь небыстрое, – предупредила Милли. – Не хочешь пока прилечь отдохнуть?

Соджи смотрела Милли через плечо, а услышав вопрос, вздрогнула:

– Извини, что ты сказала?

Милли обернулась. Золотистый кафель и хромированная фурнитура ванной сияли в свете люминесцентных ламп. Милли повернулась к Соджи.

– Или, может, в ванную сходишь?

– Да, да, пожалуйста! – Соджи кивнула. – В приютах только душ. Пока моешься, крадут вещи, на полу четыре дюйма холодной воды, и льется вода в лучшем случае тепловатая.

– Если хочешь, запри дверь, – сказала Милли. – Я не против.

Еду принесли, а Соджи еще мылась. Милли тем временем вытащила жучок и отключила микрофон. Когда Соджи вышла из ванной, еда уже стыла.

Милли понемногу разбиралась в ее мимике, училась отличать хаотические проявления ее недуга от истинных чувств. Глубина эмоций потрясла Милли. Шизофреники отличаются уплощением эмоций – они особо не радуются и слишком не грустят. А вот Соджи, когда вышла из ванной, буквально светилась от счастья.

– Надеюсь, ты не вегетарианка. – Милли показала на еду. – Я заказала курицу.

Соджи резко вдохнула и облизала губы.

– Курица – это здорово, – проговорила она, но замялась.

– Так вперед! Угощайся, прошу тебя!

Соджи набросилась на еду. Милли сидела тихо. Она намазала булочку маслом и ела маленькими кусочками, запрещая себе спешить. Ей не хотелось пугать Соджи.

Вести себя за столом Соджи точно умела – она аккуратно отделила куриное мясо от костей, ела исключительно ножом и вилкой и ежеминутно промокала губы полотняной салфеткой. Милли держала бы курицу руками, не церемонилась бы, хотя голодна не была. Может, это проявлялось обсессивно-компульсивное расстройство, только Милли так не считала. Пока Соджи интенсивно задействовала лицо – откусывала, пережевывала, пила, – случайная активность и тик исчезали, но стоило сделать паузу, как высовывание языка и зажмуривание возвращались.

Когда Соджи взялась за салат, Милли предупредила:

– Я не знала, какую заправку ты любишь, и попросила итальянскую.

Заправкой Соджи не злоупотребляла.

– Итальянская заправка – безопасный вариант. Я люблю сыр с плесенью, хотя у меня легкая непереносимость лактозы.

Милли кивнула. Ее так и подмывало еще раз спросить Соджи о Дэви, но она боялась не только напугать ее, но и услышать очередное «Нет, я никогда его не видела».