Redrum 2017

— Щас, — коротко ответил водовозчик.

Напрягшись, он богатырским рывком вытянул русалку из воды целиком. Плоский блестящий хвост повис над водой, словно огромная пиявка. Русалка обвила им верёвку и теснее сомкнула человеческие кулачки, чтобы не упасть и не сорваться обратно в воду.

— Эй, — осторожно позвал Самохин.

Она подняла голову и крикнула:

— Погоди! Ну, или помоги ему, давай, Ванюша!

— Не надо, — буркнул водовозчик, когда Самохин робко подступил к нему. — Сам.

Вскоре русалка уже сидела на краю бассейна, ёжась от ветра и дождя. Свой массивный хвост она свесила в воду. Дождь барабанил её по плечам. Водовозчик в это время жевал зубочистку и пытался завести забарахливший двигатель.

— Ты же сказала, что он хочет тебя убить, — тупо глядя на русалку, произнёс Самохин.

— Так и есть, — вздохнула она. — Он вроде как мой водитель. Мой верный рыцарь, который всё возит и возит меня по полям да весям. В конце этого пути я умру. И он знает об этом, но все равно везёт меня. Так что он, считай, смерти моей хочет.

— Не понимаю, — помотал головой Самохин.

— А чего тут понимать? — сказала русалка. — Знаешь, как рыбы размножаются?

Самохин ощутил, что краснеет.

— Ничего непристойного, — заметив это, рассмеялась русалка. — Икру мы мечем, икру. Это нерестом называется. Для нереста мы большие расстояния проходим… Мы — это рыбы.

Она с ожесточением ущипнула собственный жирный хвост.

— Из Каспийского моря поднимаемся вверх по реке, затем — по деревням и сёлам, а в конце пути — в Чёрное море. Там мы умираем. Потому что приходит время умирать. Инстинкт такой у нас. Гонит на нерест. Я же несовершеннолетняя была до этого. А теперь — время пришло взрослеть.

Она помолчала.

— Знаешь, как нерест проходит, Ванюша? Я вижу симпатичного и хорошего парня. У меня запускаются процессы необходимые. Я откладываю икру. В процессе охмурения я выделяю вещества разные, которые ко мне самцов… Да и не только самцов… приманивают — но все они мне отвратительны, знаешь, Ваня… Нужен хороший парень в моем вкусе, чтобы процессы-то запустились, чтобы я икру смогла отложить. Икру откладываю — и тогда-то её и оплодотворяет то скопище самцов, которых мои запахи привлекли. Вода моя живая. Но это бесполезно всё. Потому что человек не может оплодотворить рыбью икру.

Она рассмеялась.

— Ты пришла сюда, чтобы икру отложить? — с отвращением спросил Самохин.

— Ага. А знаешь, что самое интересное? — сказала русалка. — Не нашла я здесь такого вот хорошего и симпатичного парня. Ошиблась. Икру отложить не смогу. Но процесс-то уже запущен. Все они взбудоражены запахами моими. Мне уезжать отсюда надо — а то эти сумасшедшие меня возьмут и убьют. Вот если бы ты полюбил меня, Вань… — она томно посмотрела на Самохина.

Затем осеклась.

— Но ты, наверное, не станешь.

Самохин молчал. Русалка вздохнула.

— Ну что, Ваня, запрягай тогда. Поедем дальше, будем искать того самого.

— Никуда не поедешь, — сказал вдруг за спиной хриплый, злой голос. — Здесь останешься.

Самохин вздрогнул и обернулся. Позади стоял Яшка, слегка покачиваясь. Дождь лупил его по плечам, заливал лицо. Он улыбался. В правой руке он всё ещё сжимал бутылку.

— Бежать надо, — сказала русалка и поёжилась. — Скоро таких, как он, много будет. Уже идут ко мне, я чувствую. Дождь так на них подействовал — повлекло. Надо было раньше уходить, да я всё на тебя надеялась…

Водовозчик схватил русалку под мышки и, матернувшись, потащил к машине. Хвост оставлял на влажной земле толстую извилистую полосу.

— Задержи его пока что, Ваня! — крикнула русалка. — Помоги напоследок!

— Зачем его… — Самохин посмотрел на Яшку, и еле успел поднять руку — бутылка ударила по кисти, осыпала лицо осколками. Вскрикнув, он отступил назад, удивлённо смотря на Яшку с разбитой бутылкой в руке. — Ты чего, а? Успокойся!

— Сейчас я тебя успокою, — Яшка медленно, тяжело двинулся в его сторону. — Украсть решили, да не тут-то было! Меня не проведёшь!

Позади Яшки из пелены дождя стали появляться фигуры.

— В кабину! Клади меня в кабину прямо, а то не успеем, — закричала сзади русалка.

Яшка взвыл и бросился вперёд, размахивая «розочкой». Живот Самохина обожгло болью, и он, зашипев, попытался оттолкнуть пахнущего перегаром сумасшедшего от себя.

— Н-на тебе, — рычал Яшка. — Н-на, жулик! Не проведёшь! Н-на!

Самохин пропустил ещё один удар, и «розочка» прочертила ему по лбу.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Взревев от боли, он оттолкнул от себя Яшку, и тот упал наземь, тут же вскочил — и бросился на водовозчика, засовывающего в кабину русалку. Тот попытался обернуться и прикрыть лицо рукой, но Яшка оказался проворнее, и сильно, с размахом всадил «розочку» ему под затылок. Самохин подхватил камень, бросился к ним. Пальцы нащупали Яшкин воротник, отвели назад голову.

После первого же удара Яшка упал на колени, но не сделал ни одной попытки защититься, продолжая резать водовозчика, привалившегося к двери. Тогда Самохин ударил ещё трижды — и Яшка свалился в грязь. Кровь из его головы потекла в набравшуюся у колеса лужу, смешиваясь с кровью водовозчика.