Redrum 2017

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Виктор Глебов Как выбрать героя для ужастика ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Писатель. Автор романов «Нежилец», «Дыхание зла», «Красный дождь». ивет в Санкт-Питербурге

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Использование архетипов в литературе ужасов

(на примере Голема)

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

В литературе ужасов встречается множество персонажей, придуманных человечеством ещё в древние времена. Подобные существа относятся к числу так называемых архетипов — культурных концептов, трансформирующихся со временем, но сохраняющих при этом свои основные черты.

Одним из наиболее часто встречающихся в литературе (и не только) персонажей «тёмной стороны» человеческого бытия является Голем — человекоподобное существо, созданное, по легенде, пражским раввином для защиты еврейского гетто. Этот сюжет литературно обработал Майнринк в своём знаменитом мистическом романе «Голем», по праву считающемся одним из самых ярких образцов такого направления, как мистический реализм. Хотя, конечно, произведение Майнринка является сатирой на массовое сознание, охваченное неясной подсознательной жаждой освобождения из-под власти «создателя», «отца». Человек в данном романе так же обречён на поражение, как и Голем, который служит метафорой мелкого и среднего буржуа, чья жизнь постепенно механизируется в результате борьбы за существование в условиях капиталистического строя.

В целом же, архетип Голема, скорее, можно рассматривать как пример стремления человека к власти над своей жизнью, к избавлению от третьих сил. Эта тенденция нашла отражение и в теории Фридриха Ницше о сверхчеловеке, по которой человек должен занять место Бога, став, таким образом, фактором, определяющим свою судьбу.

Голем, конечно, как мифологическое существо, имеет свои «монструозные» черты и привлекает писателей и читателей как тот, кто восстаёт против своего создателя. Будучи априори сильнее человека, он символизирует неотвратимость гибели для того, кто пытается принять на себя божественные функции творца, подателя жизни. В то же время Голем нарушает определённое религиозное и социальное табу — ниспровергает основы человеческого бытия, совершает поступки, противоречащие представлениям о гармонии общественных отношений.

Архетип Голема трансформируется в литературе довольно свободно, избавляясь от «глиняности» и приобретая порой черты, свойственные настоящему человеку — например, интеллект, способность чувствовать.

В западноевропейской литературе архетип Голема нашёл наиболее яркое отражение в произведениях так называемого «чёрного романтизма», или готики. Например, созданное из трупов существо в романе Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей» заявляет о своих «человеческих» правах, восстаёт против своего творца, относящемуся к нему всего лишь как к продукту эксперимента.

Архетип Голема широко представлен и в творчестве Гофмана, где он служит для разработки романтического мотива двойничества. Например, механическая кукла девушки, выполненная настолько виртуозно, что влюблённый молодой человек не замечает подмены — её безжизненности и механистичности.

С развитием прогресса Голем получает новые черты — он превращается в плод науки, кибертехнологий. Проще говоря, становится роботом. Например, Станислав Лем написал в 1973 году рассказ «Голем XIV», в котором боевой робот обращает свою огневую мощь против своих создателей.

В современных фильмах «Я, робот», «Живая сталь» и многих других големы-роботы служат своеобразными «зеркалами», в которых герои-люди могут увидеть отражение себя самих, пройти тест на человечность.

Иногда архетип Голема разрастается до невероятных масштабов. Подобный сюжет бунта машин изображён, например, во франшизе о Терминаторе. Первая часть данной серии представляла собой, в первую очередь, фантастический ужастик, в котором героиню преследует непобедимый убийца. Родился сценарий этого фильма, как известно, из ночного кошмара Джеймса Камерона.

В фильмах о Чужом проводится идея создания идеального биологического оружия, обращающегося не только против своих творцов, но и против всего мира — этот «голем» подобен вирусу, истребляющему всё живое. Однако образ Чужого сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Если в традиционном сюжете создатель, как правило, стремится уничтожить своё творение, то в фильме Ридли Скотта люди, зная об опасности «голема», намереваются его использовать — то есть игнорируют опыт своих предшественников.

Таким образом, мы видим, что суть архетипа в том, чтобы трансформироваться, подстраиваться под требования времени и автора, сохраняя при этом основные черты.

В чём же секрет «популярности» подобных концептов? Почему они снова и снова появляются в культуре и произведениях искусства?

Дело в том, что архетипы — и этим они отличаются от штампов и клише — заключают в себе вечные сюжеты и образы, не теряющие актуальности по сей день. Кроме того, они привносят в произведение «багаж» — все те смыслы, которыми успели обрасти за прошедшие тысячелетия.