Redrum 2017

Щербин пожал плечами. Он не был в этом уверен. Последствия контакта с неизвестным веществом могли не бросаться в глаза — как и оно само — или проявиться позже.

— Вы боитесь заражения? — спросил, отвернувшись от шкафа, Рудер. — Я не думаю, что эта штука органическая, но вам виднее, вы же микробиолог.

— Она убила Свена, — напомнил Щербин.

— Вступив в реакцию с жидкостями его организма. Получившееся «стекло» не похоже на живую материю.

— Откуда нам знать, что на этой планете живое?

— Ну, мы изучили флору, и она явно отличается от этого «стекла». Растения на Нереиде ближе к земным.

Щербин знал, что химик прав. Но от мысли, что неизвестная сверкающая пыль может находиться повсюду на территории базы, оставаясь невидимой, его охватывал настоящий страх!

— Представь, что мы натащили сюда кучу искр, — сказал он. — Вероятно, они находятся и на наших телах.

— И что? — спросил Рудер. — Они наверняка и раньше там были, но никто ведь от этого пока…

— Это потому, что мы находимся внутри базы, — перебил Щербин.

— Но здесь светло, — возразил химик.

Микробиолог почувствовал, как некая мысль мелькнула у него в голове. Она была очень важна, и её необходимо было во что бы то ни стало поймать! Рудер продолжал что-то говорить, но Щербин больше не слушал.

Наконец он понял!

— Тихо! — прикрикнул он, и химик замер с открытым ртом, не закончив фразы. — Тихо! Я знаю, в чём дело!

— Да? — выдавил из себя Рудер, с опаской глядя на вскочившего со стула коллегу.

— Всё дело в свете!

— Это понятно, однако…

— Нет, не в любом свете. Разве ты не догадался? — сейчас всё казалось Щербину настолько очевидным, что он поражался, как не понял этого раньше. — Свет Гипериона! Вот что делает искры видимыми.

Микробиолог подбежал к шкафу и прильнул к нему, всматриваясь в распиленные образцы. Конечно, вещество было там! Но оно «исчезало», когда его убирали из-под лучей местного солнца. Поэтому ночью искр никто и не видел. Поэтому электрический свет не преломился, образовав по краю камней радугу.

— Предлагаете вынести их наружу? — с сомнением спросил Рудер.

— Нет. Поднесём образец к окну.

— А как? Ведь если искры появятся, мы окажемся в опасности.

— Нужен герметичный сосуд.

— Думаю, у меня есть подходящий.

— Отлично! Несите. Не будем терять время.

— Стоп! — двинувшийся было к двери Рудер остановился. — Ничего не выйдет. Если на базе полно этой пыли, она проявилась бы там, куда падает свет из окон.

— Чёрт! Вы правы, — был вынужден согласиться Щербин. — Тогда остаётся только одно. Придётся вынести камни наружу.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Гиперион достиг зенита, и теперь всю поверхность, исключая редкие места, погруженные в тень, заливал красный свет умирающей звезды.

Щербин сделал пять шагов от двери базы и поставил бокс на землю. Он посмотрел на Рудера и Руслана — они сопровождали его в этом эксперименте. Лиговская осталась в комнате охраны и наблюдала за ними при помощи камер.

— Готовы? — спросил микробиолог.

Ответом ему были дружные кивки.

Он присел и поднял крышку, так, чтобы она заслоняла камни от лучей Гипериона. Затем взял один из осколков и поднял над собой.

Прошло секунд десять, и образец вспыхнул искрами, а вокруг его абриса появилась семицветная радуга.

В динамике шлемофона раздался чей-то возглас. Щербин невольно улыбнулся. Теперь он кое-что знал об этих странных искрах.

— Давай стакан, — микробиолог повернулся к Рудеру.

Химик поставил на землю обычный стакан, наполненный до середины водой.

Щербин выбрал из бокса самый маленький осколок, оставшийся после распила, и осторожно опустил в стакан.

Тотчас же вода закипела и вдруг застыла. Камень, погруженный в неё, больше не блестел.

Рудер достал длинную металлическую палочку и дотронулся ею до поверхности воды. Потыкал в неё с тихим звоном.

— Твёрдая! — объявил он. — Превратилась в стекло.

Щербин поднял стакан и посмотрел на свет. Камень оказался вплавленным в прозрачное вещество, образовавшееся в результате реакции искр с водой. Радуги вокруг него не было.

— Похоже, эти искры есть только на горных породах, — заметил микробиолог. — Хотя, может, и нет. Чтобы это узнать, нужно совершить дневной тур по планете.

— Мы не можем себе этого позволить, — заметила Луговская.

— Знаю. Какие ещё у нас есть жидкости?

Рудер достал приготовленную подборку мензурок. В течение следующих двадцати минут образцы были опущены во все имевшиеся в распоряжении группы жидкости, и со всеми вступили в реакцию.

— Я удивлён, что на Нереиде есть растения и океан, — проговорил Рудер, собирая отработанные материалы. — Здесь всё должно быть превращено в стекло.

— Думаю, это вещество, которое мы называем искрами, действительно находится только в горах, — ответил Щербин. — Если бы оно попало в водные источники планеты…

— Это невозможно, — возразил Руслан. — Простите, Семён Михайлович, что перебиваю, но подобная изоляция исключена. Рано или поздно за миллионы лет хоть одна искра да должна была попасть в воду. И она наверняка вызвала бы цепную реакцию.

— Подземные воды, — кивнул Рудер.

— Значит, причина в другом, — сказал Щербин. — В любом случае, нам пора возвращаться.