Redrum 2016

Страшная рожа в зеркале стала забываться, как кошмарный сон, когда появилась новая напасть. По ночам Анатолий стал слышать, как по его квартире кто-то ходит. В больших квартирах посторонние ночные звуки ещё можно списать на что-то обыденное, но в тесной однушке заниматься самообманом куда сложнее. Каждую ночь Толя лежал в кровати, до самых глаз натянув одеяло, и с замиранием сердца слушал, как некто, непонятно откуда появившись, начинал, не особенно скрываясь, шастать взад и вперёд по квартире. Иногда к звукам шагов добавлялись похрюкивание, звяканье посуды… Бывало, Толя даже плакал от страха, слушая шаркающие шаги в коридоре.

Высыпаться он перестал окончательно: по утрам вставал, как из могилы поднимался. Есть у него не получалось — всё, что ему удавалось пропихнуть в глотку, преодолевая болезненные спазмы, уже через несколько минут приходилось выташнивать. Спорт пришлось забросить, на работе начались неприятные разговоры за спиной. Начальник Толи, добрейший Виктор Васильевич, видя такое состояние одного из своих любимцев, заставил молодого человека взять внеочередной отпуск на две недели и посоветовал уехать куда-нибудь на природу, развеяться и отдохнуть. По его мнению, это было лучшим лекарством от практически любых болезней.

Отпуск Толя взял, хоть и неохотно, но на природу ехать побоялся. И стало гораздо хуже. Некто, бродивший по ночам, распоясался окончательно. Посуда теперь не просто тихонько позвякивала на своих полочках, а валилась на пол, устилая линолеум острыми осколками. Двери хлопали, свет мигал даже в той комнате, в которой лежал сам Толя. А тихое похрюкивание превратилось в пронзительный визг, из-за которого соседи каждое утро стучались в двери квартиры, скандаля и ругаясь. Толя не открывал им, но не потому, что боялся побоев. Для него невыносимым препятствием стало зеркало в прихожей, в котором он уже почти что не видел своего лица. Наглая слюнявая морда уже никуда не пропадала. Стоило Толе увидеть своё отражение, с ним случалась истерика. Рыдая и брызгая слюной из безобразно раззявленного рта, он валился на пол, впиваясь ногтями в щёки, бился головой об стены и покрытый дешёвым линолеумом пол.

Возможно, ещё немного — и соседи, уставшие от сумасшедшего за стеной, написали бы коллективную жалобу в правоохранительные органы, но Толя внезапно понял, как успокоить донимавшую его тварь. Точнее, она сама ему сказала. Однажды ночью, видимо, устав громить квартиру, существо остановилось прямо у его кровати и протянуло плаксиво, как избалованный ребёнок:

— Хочу гулять… Хочу гулять, Толя!

Анатолий, измождённый и почти сошедший с ума, не нашёл в себе сил сопротивляться. Покорно поднявшись с закрытыми глазами, он как был, в трусах и майке, проделал путь до входной двери. Руки его сами легли на собачку замка, и он вышел в прохладу осенней ночи. Дальнейшее Толя помнил смутно, словно все события были подёрнуты какой-то пеленой. Благополучно выйдя из подъезда, он отправился куда-то по ночному городу, избегая освещённых улиц.

Он не понимал, куда идёт, словно кто-то овладел его телом и направлял, как безвольную марионетку. А в получасе ходьбы от дома он задушил и сожрал кошку, доверчиво сунувшуюся в руки. Сожрал, удовлетворённо чавкая непривычно вытянутым ртом, с удовольствием перетирая покрытую шерстью шкуру массивными зубами. Хрюкая и повизгивая от удовольствия.

На следующее утро Толя впервые за долгое время проснулся отдохнувшим и счастливым. Происшествие с кошкой беспокоило его, но эта тревога меркла перед безграничным счастьем, практически эйфорией, которую может испытывать только тот, кто едва не умер от стресса и истощения, но внезапно нашёл тихий оазис спокойствия. Ему даже хотелось есть. Кто бы мог подумать, какое это прекрасное чувство: голод! Голод — самое яркое проявление жизни, думал он, вприпрыжку направляясь в магазин за продуктами. Рыло в зеркале больше не появилось.

После плотного завтрака на него снова накатила тревога. Толя был достаточно умён и рассудителен, чтобы понимать, что существо, мучавшее его последние недели, затихло только благодаря убитому животному, которое оно сожрало, помогая себе его, Толиными, руками. Но надолго ли хватит этой жертвы? Возвращаться к тому кошмару, которым была его жизнь совсем недавно, он не хотел. Поэтому решился на переговоры.

Торопясь, чтобы успеть до захода солнца, он уселся на принесённый из кухни в прихожую стул и замер, пристально глядя на своё отражение. Тварь не замедлила явиться. На этот раз Толя был готов к её появлению и сдержался, чтобы не впасть в истерику.

— Кто ты? — хрипло спросил он, не будучи даже уверенным, что это существо способно осмысленно разговаривать, не смотря на то, что накануне оно весьма отчётливо попросилось гулять.

— Зови меня Ряха, — отозвалось создание.

— Ряха… — пробормотал Толя и хихикнул.

Начало переговоров состоялось.