Редкий дар (ЛП)

В отличие от Алкуина я не помнила наизусть многочисленные правила, которыми руководствуются все гильдии в нашей стране, зато назубок знала правила той, к которой принадлежала сама. Гильдия Служителей Наамах не допускает откровенного рабства. Делоне не владел моим туаром в полном смысле слова, а управлял им от имени Наамах — и по договору властвовал надо мной лишь до завершения узора на спине. При этом все вознаграждения за мои труды, прописанные в контрактах, уходили Делоне, а на рисование туара я могла тратить только подарки гостей, врученные в благодарность и в жертву Наамах.

Первый час в мастерской я, обнажившись, пролежала на животе, пристроив голову на сложенных руках, пока мастер Робер Тильхард суетился надо мной с циркулем, снимая мерки и перенося их на бумагу. Когда он закончил, я села, оделась и восхитилась мастерским наброском той части моего тела, которую мне редко удавалось увидеть. Особенно мне понравились изгибы по бокам внизу спины, расширяющейся от тонкой талии, словно виолончель.

— Я делаю это не для потехи вашего тщеславия, мисс! — рявкнул мастер Тильхард и отвернулся к ученику. — Сбегай на улицу, парень, и кликни лорда Делоне из винной лавки.

Пока я сидела в ожидании на верстаке туарье, он, не обращая на меня внимания, вытащил из подсобки скрученный свиток и пришпилил его на пробковую стену рядом с наброском моей спины.

Я узнала туар Алкуина по нижней части, уже нанесенной на кожу моего товарища, и ахнула, узрев эскиз полностью. Впитывая глазами невообразимую красоту, я поняла, что Робер Тильхард по праву снискал себе славу непревзойденного мастера.

У каждого из Тринадцати Домов имеется свой базовый узор, зато у вольных служителей Наамах дело обстоит иначе. Наши туары — в пределах некоторых ограничений — абсолютно индивидуальны.

Конечно, рисунки на первый взгляд довольно абстрактны, но опытному глазу не составляет труда вычленить основные мотивы, так на эскизе туара Алкуина я вскоре разглядела множество деталей. Изысканные волнистые линии в основании навевали мысли о горном ручье, а вдоль позвоночника тянулась стройная гибкая береза в облаке затейливо стилизованных листьев вперемежку с веточками, увенчанном короной на шее. Линии были четкими, но цвета — приглушенными: спокойные серые и серовато-черные тона, которые станут эхом вторить необычной внешности Алкуина, и легкий намек на бледно-зеленый оттенок у кромки листвы.

Для меня же художник придумал нечто другое.

Делоне, смеясь, вошел в мастерскую, привнеся с собой послевкусие вина и приятной беседы, но мигом сосредоточился на первостепенной задаче и вместе с Тильхардом принялся разглядывать листки писчей бумаги, на которых туарье набрасывал эскиз за эскизом, которые тут же дорабатывались или отвергались. Я сгорала от любопытства, но Делоне не позволял мне смотреть, пока они с мастером не сошлись на рисунке, устроившем их обоих.

— Что думаешь, Федра? — наставник с улыбкой повернулся ко мне и показал набросок.

Схематичный, намного четче метки Алкуина. Присмотревшись, я выделила базовый образ, основанные на старинном узоре — розе. Непостижимым образом Тильхард сумел сохранить бескомпромиссный напор древних штрихов, но привнес в них многозначность, которая наталкивала на мысль и о виноградной лозе, и о путах, и о кнуте. Черные как ночь шипы лишь изредка всверкивали алой краской — лепестком, каплей крови, точкой в моем глазу.

Просто, но изысканно. Я сразу влюбилась в новорожденный рисунок. Неважно, сколько потребуется визитов к туарье, дабы начертать туар полностью или вернуть ему первозданное состояние после жестоких милостей моих гостей — он того стоил.

— Милорд, я в восторге, — честно ответила я.

— Я так и знал, что тебе понравится. — Делоне довольно охорашивался, а Тильхард принялся переносить эскиз на изображение моей спины, что-то бормоча себе под нос. Я заворожено смотрела, как расцветают узоры под уверенными движениями рук хмурого ворчуна. Ученик мастера топтался неподалеку, вытягивая шею из-за плеча Делоне, чтобы ничего не упустить.

— Буду в винной лавке, — обратился мой покровитель к Тильхарду. — Отправите мальчика за мной, когда закончите?

Туарье, всецело сосредоточенный на работе, что-то согласно буркнул. Небрежно чмокнув меня в растрепанные кудри, Делоне махнул на прощание и ушел.

Я ждала и ждала, пока умелец копировал вдохновенный эскиз, точь-в-точь перенося каждый штришок. А когда он закончил со свитком, вновь разделась и легла на верстак, чтобы мастер изобразил основание моего будущего туара уже на коже. Тильхард то и дело прикладывал к моей спине холодный циркуль, сверяя пропорции. Перо щекотало кожу, а от чернил пощипывало. Художник разок рассеянно шлепнул меня по ягодице, когда я заерзала, — так обычно осаживают егозящих детей. После этого я старалась лежать неподвижно.