Редкий дар (ЛП)

— Шлюха! — рявкнул он и тыльной стороной ладони ударил меня по губам. Я облизнула рот, пробуя вкус крови вперемешку с семенем. Посмотрела сквозь пелену волос и увидела, что обласканный член снова поднимается. Вздрогнув, лорд овладел собой. — Вставай, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Раздевайся.

Встав, я завела руки за спину и дрожащими пальцами принялась расстегивать крохотные пуговки, одну за другой. Д’Эссо смотрел на меня из-под набрякших век.

— Сюда, — резко скомандовал он, указывая на груду подушек, накрытых лоскутом белого шелка. — Я намерен обзавестись новым вымпелом, в честь Анафиэля Делоне. — Когда платье из красного бархата упало к ногам, оставив меня обнаженной, д’Эссо толкнул меня к ложу. — Я дорого заплатил за твою невинность, — угрожающе произнес лорд, подходя ко мне. — Молись, чтобы не вскрылось никакого твоего обмана, и награди меня знаком победителя, Федра. На спину.

Он двигался как крадущийся хищник, срывая с себя одежду, затем навис надо мной и забросил мои ноги себе на плечи.

Не знаю, как это было у других женщин. На мою долю не досталось нежной прелюдии, вроде той, что показывали на сеансе в Доме Камелии; но я была готова, как и подобало посвященной перед первым соитием. Одним нескончаемым движением д’Эссо пронзил меня насквозь, и хотя я не удержалась и вскрикнула от боли, перед глазами возник лик Благословенной Наамах, и следом я ахнула от удовольствия. Снова и снова д’Эссо вонзался в меня, и мое тело таяло в его руках, пока волны боли и наслаждения захлестывали меня, словно крылья голубок Наамах в ее храме.

Хильдерик Д’Эссо был врагом Делоне и мне следовало его ненавидеть.

Но я крепко обняла его за шею и простонала его имя, когда он излился в меня.

Возможно, отчасти это его отрезвило. Не знаю. Д’Эссо, тяжело дыша, отстранился и наконец расплел свою тугую косу. С распущенными волосами, ниспадающими на плечи, он выглядел симпатичнее.

— Ну вот, вымпел у меня есть. — Он вытащил из-под меня лоскут белого шелка, ярко запятнанный моей девственной кровью. Хищные глаза казались до странности спокойными. — А знаешь, чего я теперь желаю, Федра?

— Да, милорд, — пробормотала я. Послушно встала с ложа и подошла к украшению на четвертой стене, самой заманчивой. Мне не требовалось особых указаний. Я встала, расставив ноги и раскинув руки, у Х-образного пыточного креста. Я чувствовала горячее дыхание на коже, пока лорд закреплял кандалы на моих щиколотках и запястьях. Грубо обтесанное дерево рассадило мне бедро.

— Ты лучше всех, кого я здесь видел, — прошептал д’Эссо, туго затягивая кольцо на моем левом запястье. Пальцы вытянулись в бессловесном протесте. — Скажи мне, чего хочет Делоне.

— Я не знаю. — Я ахнула, когда он дернул меня за правую щиколотку и притянул ее к кресту.

— Клянешься? — Д’Эссо встал, обдав жарким дыханием мое ухо, и я почувствовала, как кончики семихвостой плетки гладят меня пониже спины.

— Клянусь!

И тут посыпались удары.

Я не могла сосчитать, сколько их было. Эта порка не походила на давнишнее наказание за побеги, доставшееся мне в детстве от руки палача дуэйны, поскольку никто не следил, чтобы д’Эссо не переусердствовал, и не было определено предельное количество ударов. Я корчилась и вжималась в шершавое дерево, пока плеть раз за разом безжалостно обрушивалась на спину, вымещая на мне ненависть Хильдерика д’Эссо к моему господину. Как только я сдалась, обмякла и повисла на удерживающих меня кандалах, более не сопротивляясь, лорд приблизился ко мне и запустил пальцы между ног, теребя, пока я не принялась униженно умолять об иной разрядке. И тогда вновь посыпались удары.

Наконец его рука устала от взмахов, и д’Эссо снова встал вплотную позади меня. Он раздвинул мои ягодицы.

— Я заплатил Анафиэлю Делоне высокую цену за твою девственность, — прошипел он мне в ухо. Ощутив давление на мое второе отверстие, я вцепилась в грубую древесину креста, вгоняя занозы под ногти. — И я заберу всю девственность, какая у тебя есть. Не сомневайся, ты отработаешь мои деньги до последнего сантима.

И да, д’Эссо сдержал слово.

Глава 17

Утром к нам заглянула Сесиль и пригласила меня наведаться в известное своими горячими источниками святилище Наамах в нескольких милях от Города.

После нескольких лет ученичества у мадам Лаво-Перрин мне было внове оказаться с ней почти на равных, но Сесиль держалась с обычной сердечностью, и вскоре неловкость пропала. Весенний воздух был еще прохладен, но солнце светило ярко и ощутимо пригревало, и за городом уже вовсю проклевывались первые бледно-зеленые ростки. В храме жрецы и жрицы Наамах приняли нас с редким радушием — очевидно, имя Сесиль Лаво-Перрин было им хорошо знакомо.

— В конце концов, — заметила Сесиль в купальне, грациозно переодеваясь в выданный служанкой халат, — мы с тобой так же служим Наамах, как и местные обитатели, дорогая. И также заслужили право наслаждаться здешними благами себе на пользу.