Редкая птица

"Органами по борьбе с организованной преступностью по обвинению во взяточничестве в особо крупных размерах арестован бывший начальник Приморской таможни Стецюк М. Н.

На пост начальника таможни г. Приморска назначен Керингер Александр Яковлевич, работавший ранее в Главном таможенном управлении".

«Коллектив работников Государственного Комитета по Особым технологиям с глубоким прискорбием извещает о скоропостижной кончине в результате тяжелой непродолжительной болезни заместителя Председателя Госкомитета Чирика Ильи Борисовича и выражает соболезнование родным и близким покойного».

С фотографии, помещенной рядом с сообщением, на меня смотрят водянистые рыбьи глаза под жесткими кустиками бровей.

Надо же, а выглядел здоровым!..

Нервотрепки много было. Все болезни от нервов! Кроме тех, которые от любви.

Илья Борисович Чирик, он же Смирнов-Ласточкин, допустил-таки существенный прокол. Подвел Организацию. Коллектив. А интересы коллектива, как известно, куда выше интересов его членов. Даже высокопоставленных. Аминь.

Глава 27

Родная хибара за время моего отсутствия ничуть не полиняла. И внутри обстановка хотя и спартанская, но по мне — вполне пристойная.

Кувшинчик красной полусухой «Изабеллы», извлеченный Сережкой из Тимофеичевых подвалов, приятно освежает после трехкилометрового заплыва. Вино хорошо охлажденное, но не ледяное — как раз то, что нужно.

Теплый августовский вечер. Легкий, едва уловимый ветерок. Садится солнце, и небо засыпает, меняя цвета — от ярко-оранжевого до голубовато-синего, сиреневого, фиолетового… Недалеко, метрах в семистах, заброшенный раскоп древнего города. Тщательно обработанные камни построек, остатки виноделен…

Люди рождались, радовались, воевали, любили, умирали… И дни сменяются днями, и закаты дарят непостижимую красоту Совершенства… И красота беспредельна и бесконечна, и душа наполнена ею… И душа — бессмертна…

…Море… Немного вина… Закат…

— Дрон, к тебе гости! — Серега стоит на пороге хибары и улыбается во весь рот.

— В такую рань?

— Кому рань, а кому и двенадцатый час… Ты во сколько уснул вчера?

— Спроси что-нибудь полегче…:

Но на Божий свет выхожу довольно резво.

— Привет!

Высокая девушка с рыже-каштановыми волосам" И еще — она удивительно похожа на Леку. Как это тогда не заметил!

— Здравствуйте, милая девушка.

Юля склонила голову чуть набок, прикусила кончики волос.

— Я пришла в гости.

— И это славно! Из развлечений предлагаю самые изысканные: купание в море, загорание под солнцем, поедание мидий в тени! Подойдет?

— Подойдет.

— Тогда сразу в море, а то я не умывался. Сережка притащил плотик, и мы отплыли от берега метров на двести. Здесь наша личная мидиевая плантация. День проскочил весело и незаметно. Девушка поглядела мельком на часы.

— Сколько?

— Скоро восемь.

— Тебе далеко добираться до бабушки? Сережка отвезет. У него мотоцикл — зверь!

— А я на машине.

— С шофером, что ли?

— Да нет, сама.

— Умеешь водить? — — Конечно.

— А права? .

— Подумаешь… Исполнится восемнадцать — сразу получу.

— А вино зачем пила, раз за рулем?

— Так я же чуть-чуть. Тем более воды все равно не было. Ее правда. Но ответственность за подрастающее поколение — это не пирог с изюмом! Тем более что вина я сегодня — ни-ни! Режим! Подготовка к новой жизни. У Алигьери это звучит вообще песней: «Вита нова!»

— Ладно. До бабули сам отвезу. За чай с вареньем. Где твоя колымага?

— На «лесенке». Сюда на ней не проехать.

— Пошли.

Я ожидал другого «росинанта». Какого-нибудь горбатого, на «лысой» резине «запорожца», мне ровесника, выкрашенного масляной краской. И когда Юленька остановилась около белого сооружения, я чуть было не проскочил мимо.

— Вот эта?! — Глаза у меня стали копеек по семь одной монетой, без сдачи.

Девушка открывала ключом дверцу «Мерседеса».

— Ага. — Ее глаза смеются. — Ты еще не раздумал сесть за руль?

— Не-а. Далеко едем?

— В Рыжановку.

— Вперед.

Машину веду так, словно она хрустальная. Или фарфоровая.

— А побыстрее можно?

— Не дразнись. У твоей бабушки что, восемьсот гектаров ананасовых плантаций под домом?

— Да нет. Машина дядина.

— По шее не получишь за такие разъезды?

— Не-а. Дядя мне все разрешает. Он очень добрый. К тому же в мои годы Гайдар уже полком откомандовал и в отставку вышел!

— А дядя — бывший маршал? — Легонько стукаю по приборному щитку.

— Да нет, он всего на девять лет старше мамы. Ему сорок шесть.

— Бизнесмен?

— Я даже не знаю точно. Вечно по делам мотается — то Москва, то Симферополь, то Киев. Вот семьи у него нет.

— Почему?

— Не знаю. Не сложилось. Да и он лет двенадцать на Севере работал, золото, что ли, добывал или алмазы…

— А может — изумруды? — ляпнул я неожиданно для себя.

Юля просто пожала плечами.

— Не знаю. Может, и изумруды. Подъехали к дому, въехали во двор. Рядом с «мерсом» дом выглядит вполне обычным: правда, большой, двухэтажный, просторный, но станицы в этих местах богатые, такие дома — у каждого второго.

— Садись на веранде, я сейчас чай принесу.

— А бабушка?

— Наверное, к соседке ушла. Не могу же я допустить, чтобы ты до этого умер от жажды. Тебе крепкий заварить?

— Да, очень. Может, я сам?