Red lines (СИ)

Вместе с Гарри они в молчании шагают по саду, жуя печенье. Джордж знает, что это не было бы нормальным ни в одной реальности. Кроме той, что у них есть. Всё должно было быть не так. Рядом должны шагать Фред и Рон, и их смех должен заполнять воздух, весёлый, живой.

- Гарри, - Джордж не уверен, может ли спрашивать о том, что его интересует, но никто не запрещает ему попробовать.

Гарри останавливается и выжидающе смотрит на него из-за стекол очков.

- Что там? – Джордж сжимает кулаки. – Что там было, когда ты умер?

Лицо Поттера становится расстроенным. Джордж без труда представляет, как он рассказывал всё Рону и Гермионе, но как всегда отмахивался от ответа перед другими. И он опасается, что так же будет и в этот раз.

- Я не знаю, - произносит Гарри и хмурится. – Там… был Дамблдор. Он сказал, что я могу вернуться или сесть в поезд и отправиться дальше. Он не говорил о том, что будет там. И я… я здесь.

Он разводит руки в стороны, словно извиняясь, и едва не роняет тарелку с печеньем. Джордж молчит. Почему Гарри, тот самый Гарри, всегда убегающий от лишних откровений перед другими, в этот раз честно ответил?

- Ты спрашивает об этом из-за Фреда, да? – мягко интересуется Поттер. И пока все другие ходят на цыпочках, боясь упоминать погибшего близнеца рядом с Джорджем, Гарри делает это так просто, так естественно, что это именно то, что нужно. Никакой жалости. Всего лишь вопрос.

- Нет, - отзывается Джордж. – Не совсем.

Он сам не уверен, зачем завёл этот разговор. Ведь Фред здесь.

- Почему ты вернулся? Ты очень хотел жить, да? – спрашивает он. Гарри глядит на него, без особых эмоций, и кажется таким изможденным, измученным, что его хочется просто обнять и защитить от того зла, что с рождения следует за ним.

- Нет.

Его голос такой равнодушный, чужой. Да, он изменился. Как все вокруг могут этого не замечать?

Джордж не ужасается от такого ответа. Он может это понять – то чувство, когда тебе плевать на собственную жизнь, когда действительно всё равно, есть ты или нет.

- Тогда почему?

Ему зачем-то нужно услышать ответ. Узнать. Гарри задумчиво смотрит на тарелку, а потом неторопливо отвечает:

- Наверное, из-за Фреда.

Очередная капля падает на кожу, между лопаток, и Джорджу кажется, что это не вода, а лезвие кинжала.

Гарри не смотрит на него, продолжая разглядывать печенье. Но его голос, тихий, взрослый, продолжает звучать:

- Я мог выбрать покой. Я так сильно хотел его выбрать. Просто оставить всё это, все проблемы и трудности… Но я видел, как погиб Фред. Я не мог перестать это видеть, даже когда Дамблдор стоял передо мной. И я подумал о том, что если не вернусь, если выберу то, что хочу, Волан-де-Морт победит. И тогда Рон тоже умрет. И Гермиона. И Джинни. Все вы. Я представлял, что он сделает с вами, и знал, что должен вернуться, чтобы не допустить этого.

Джордж поражен таким откровением. Он смотрит и смотрит на Гарри, такого хрупкого, с опущенной головой и потупленным взглядом, с этой неправильной печатью скорби, и желание защищать его только растёт. Этот мальчик хоть когда-нибудь выбирал что-то для себя? Не ради других, а то, чего желал сам.

- Ты жалеешь об этом, Гарри?

Тень улыбки трогает губы Поттера. И ответ может разбить даже камень.

- Я не знаю.

И Джордж в эту минуту забывает о своей боли. Потому что его сердце обливается кровью при виде такого Гарри. Они победили, не так ли? Тогда почему они все несчастны? Когда-то безумно давно, Джордж и Фред услышали одну фразу. Людо Бэгмен сказал им, что победитель – это тот, кто в конце чувствует себя счастливей. И если судить по ней, то той ночью они проиграли.

«Мы проиграли».

Джордж тянет руку и кладёт её на плечо Гарри. Юноша вскидывает голову и смотрит на него. Он вырос. Не такой долговязый, как Рон, но уже и не тот хилый цветок, что сел в поезд семь лет назад.

- Ты говорил с кем-то об этом? – Джордж ловит его взгляд и не отпускает. Эти зелёные глаза совсем не похожи ни на чьи из Уизли, но их обладатель – часть семьи.

Гарри мигает несколько раз и отвечает так, словно не понимает:

- Я говорю с тобой.

- Нет, - Джордж не раздражается, но тяжело вздыхает. Как никогда прежде он чувствует себя старшим. Иногда из-за его вечных шуток и розыгрышей с Фредом, он сам и все вокруг забывали, что близнецы выросли, что они не маленькие дети. – Я имел в виду, с Гермионой или Роном. Может, Джинни.

Гарри даже не думает над ответом.

- У Гермионы полно своих проблем, я не хочу её беспокоить. А Рон и Джинни… Им и так очень тяжело. Они скорбят.

«Как и я, - думает Джордж. – Но мне ты рассказал». И внезапно он понимает. Не только он видит в Гарри младшего брата. Это взаимно. Поттер ищет в нём тех, кого потерял. Раньше был Дамблдор. Был Сириус. И всегда, всегда оставался Люпин. Наставник. Отец. Старший брат. Но сейчас их нет, никого. И, может, в Джордже, таком же потерянном, как Гарри, этот юноша и видит кого-то, кто сильнее и способен его поддержать. Не в Билле или Чарли. И уж, конечно, не в зануде Перси.