Рэд

— Камера наблюдения показывает, что два внедорожника выезжают из кампуса, как раз в тот момент, когда появился другой внедорожник с ребятами из "АФ". Первые два внедорожника были полностью затемнены, так что никто пока не может их разглядеть, но если Луна и Паркер были там, то не для того, чтобы отвезти их на Игры. — Мое сердце замирает от его слов, когда он опускается на диван. Эйден ничего не говорит, но интуиция подсказывает мне, что они были там. Я знаю это. Достав телефон из кармана, я нажимаю номер Рафа на экране. Прошло совсем немного времени, но кажется, что прошли часы. Мне нужно знать, что происходит с Луной Мун, и мне нужно успокоить Джесс.

После трех гудков трубку берут, но какое-то время я не слышу, что говорит Раф, слышу только щелчок закрывающейся двери. — Раф? — Говорю я в трубку.

— Я здесь, и она тоже. Черт возьми, Уэст, дай мне секунду. Срань господня, срань господня.

Посмотрев на остальных, я указываю на дверь Джесс. — Кто — нибудь, позовите Джесс, она там. Луна на Играх. Слава богу. В трубке раздается вздох, и я чувствую отсюда как на плечи Рафа ложится вся тяжесть мира. Эйден бросается в комнату Джесс и через несколько мгновений возвращается с моим Солнышком, в то время как Эйден выглядит так, как будто он пишет смс. Возможно, это как-то связано с тем фактом, что его сестра плакала, когда мы уходили с вечеринки, но спрашивать об этом не мое дело.

— Уэст?

— Да, я здесь. — Переведя телефон на громкую связь, я кладу его на дубовый кофейный столик и сажусь на диван рядом с ним. Маверик остается на месте с другой стороны, Эйден садится в углу дивана, а Джесс забирается ко мне на колени.

Обвивая руками мою шею, она кладет подбородок мне на плечо, когда я прижимаю ее к себе. Она сменила свой костюм с Хэллоуина, на ее лице нет никакого макияжа, а рыжие волосы собраны в неряшливый пучок на макушке. Она никогда не выглядела так прекрасно, как сейчас, сидя у меня на коленях, где ей самое место. На ней только короткая пижама, моя рука инстинктивно гладит ее бедро, наслаждаясь ощущением мурашек, появляющихся от моего прикосновения, когда она садится боком ко мне на колени.

— Рико, Барбетт и Вероника забрали Луну и Паркера, — рычит он в телефон, и я чувствую, что Джесс все еще дрожит от ярости в его голосе. — Их накачали наркотиками, Уэст. Накачали. Но это явно было не то, чего они хотели, потому что Луна и Паркер очнулись гораздо быстрее, чем они ожидали.

— С ними все в порядке? — Спрашиваю я, чувствуя, как Джесс наклоняется к телефону, ожидая его ответа.

— Да, хотя этого нельзя сказать о Веронике, — бормочет он, и мои брови сходятся в замешательстве.

— Что ты имеешь в виду? — Спрашивает Маверик, явно единственный, кто не зациклился на словах Рафа.

— Я имею в виду, я только что видел, как моя дочь выстрелила своей матери в голову на глазах у всех. — Он фыркает в трубку, но не злится на ее действия. — Восемнадцать лет нам приходилось иметь дело с этой сукой, считая, что было правильно, что ее мать была частью ее жизни. И все же, когда она нажала на спусковой крючок, я увидел, как ее плечи с облегчением опустились, зная, что Вероника больше к ней и близко не подойдет.

Джесс сжимает меня крепче, пока я осмысливаю его слова. Моей мун пришлось убить собственную мать, чтобы защитить себя, она не должна жить с таким бременем. — С ней все в порядке? — Спрашиваю я.

— Она чертовски гениальна. Насколько это безумно? Я горжусь ею. — Он хихикает, когда эмоции берут над ним верх. — Какой гребаный отец скажет, что он гордятся своей дочерью за то, что она застрелила свою мать? За то, что заняла твердую позицию и показала Физерстоуну и Рико, кто она такая? За то, что показала всем этим ублюдкам, что они недооценивали мою девочку. — Может быть, он плачет, я не уверен, но он дает выход чувствам, и я рад, что мы здесь, чтобы помочь ему избавиться от этого чувства.

Соскользнув с моих колен, Джесс опускается на колени перед телефоном, снимает его с динамика и подносит к уху. — Раф, ты лучший папа, которого я когда-либо встречала. Когда-либо. Мы живем не в нормальном мире. Нам приходится говорить и делать вещи, чтобы выжить, а наша Луна — самая крутая сука на свете. Ты гордишься этим, потому что знаешь, что вырастил ее сильной, несгибаемой и жизнерадостной.

Мое сердце учащенно бьется от искренности в ее голосе, и я влюбляюсь в нее немного сильнее, наблюдая, как она утешает Рафа по телефону. Я не слышу его ответа, но она продолжает доказывать свою точку зрения.

— Ты также должен гордиться тем фактом, что Луна пережила все это дерьмо, но она все еще знает, как любить и заботиться. Ее преданность не знает границ, и это благодаря тебе. Семья для нее — все, и это тоже благодаря тебе. Все, что она ценит и защищает, — это то, что ты привил ей. — Я смотрю, как одинокая слеза скатывается по ее щеке от того, что он говорит в ответ, и она шепчет в трубку самые нежные слова. — Я тоже люблю тебя, Раф. Поспи немного, ладно? Ты будешь ей нужен.