Она чуть пошевелилась и пробормотала что-то, но я не мог разобрать слова. Я понял, что дело плохо и времени у меня почти не осталось. Весть о смерти Тана пришла около месяца назад. Если рабыня сказала правду, Лостра не принимала пищу все это время. Удивительно, что она еще жива.
Я вскочил на ноги и побежал в свою комнату. Несмотря на мою кончину, здесь все оставалось по-прежнему, и мой сундучок врача стоял в нише, там, где я его оставил. Схватив его, я поспешил обратно к госпоже. Трясущимися руками я зажег веточку скорпионьего куста от пламени масляной лампы у постели и поднес сияющий кончик веточки к ее носу. Она тут же кашлянула, чихнула и завертела головой, чтобы увернуться от едкого дыма.
– Госпожа, это я, Таита. Поговори со мной!
Она открыла глаза, и я увидел искорку радости в них, которая быстро погасла, как только Лостра вспомнила о своей потере. Протянула ко мне худые, бледные руки, и я прижал их к своей груди.
– Таита, – тихо всхлипнула она. – Он умер. Тан умер. Я не могу жить без него.
– Нет! Нет! Он жив. Я пришел к тебе от него и принес послание любви и преданности.
– Не нужно так жестоко смеяться надо мной. Я знаю, он умер. Его могила уже запечатана…
– Это всего лишь уловка, чтобы обмануть врагов! – вскричал я. – Тан жив, клянусь тебе. Он любит тебя. Он ждет тебя.
– Ох, если бы я только могла поверить тебе. Но я так хорошо тебя знаю. Ты всегда готов солгать, чтобы спасти меня. Зачем же ты мучаешь меня лживыми обещаниями? Я так тебя ненавижу… – Она попыталась вырваться из моих объятий.
– Клянусь тебе! Тан жив.
– Поклянись честью матери, которой ты не знал. Поклянись гневом всех богов. – У нее едва хватило силы бросить мне вызов.
– Клянусь тебе всем этим, а также моей любовью и долгом по отношению к тебе, моя госпожа.
– Может ли такое быть правдой? – Я увидел, как вместе с надеждой силы начали возвращаться к ней и слабый румянец появился на щеках. – О Таита, неужели он жив?
– Разве был бы я таким счастливым, если бы это было не так? Ты же знаешь, что я люблю его так же, как и тебя. Разве смог бы я улыбаться тебе, если бы Тан действительно умер?
Она не отрываясь смотрела мне в глаза, а я начал ей рассказывать обо всем, что произошло со мной с тех пор, как я покинул ее много недель назад. Я только опустил подробности о сцене в старой хижине на болоте и сожительнице Тана.
Лостра не произнесла ни слова, но глаза следили за моими, и она упивалась каждым моим словом. Ее бледное лицо, почти прозрачное от голода, сияло, как жемчужина, когда она слушала мой рассказ о приключениях в Галлале и о том, как Тан вел в бой своих воинов, как он пел в дикой ярости сражения.
– Как видишь, это правда, Тан жив, – закончил я.
Лостра заговорила в первый раз с тех пор, как я начал свой рассказ:
– Если он жив, приведи его ко мне. Я не съем ни крошки до тех пор, пока не увижу его снова.
– Я приведу его к тебе, как только смогу найти человека, который отнесет ему письмо, если ты этого захочешь, – пообещал я, а сам протянул руку к своему сундучку и достал оттуда зеркало из полированной бронзы. Поднес его к глазам Лостры и мягко спросил: – Ты хочешь, чтобы он увидел тебя такой?
Она уставилась на свое осунувшееся лицо с впалыми глазами.
– Я пошлю за ним сегодня же, если ты прикажешь. Он будет здесь через неделю, если тебе действительно хочется этого.
Я увидел, как борьба противоположных желаний отразилась на ее лице.
– Какая я уродина, – прошептала она. – Я кажусь старухой.
– Твоя красота жива и прячется под кожей.
– Я не могу позволить Тану видеть меня такой. – Женское тщеславие победило все остальные чувства.
– Тогда тебе придется есть.
– Ты обещаешь… – заколебалась она. – Ты обещаешь мне, что он еще жив и что ты приведешь его ко мне, как только я стану здоровой? Положи руку мне на сердце и поклянись.
Я почувствовал ее ребра под своими пальцами. Сердце трепетало, как птица в клетке.
– Обещаю.
– Я поверю тебе на этот раз. Но если ты лжешь, я больше никогда не буду доверять тебе. Принеси еду!
Когда я спешил на кухню, не мог скрыть самодовольной усмешки. Хитренький Таита опять добился своего.
Я смешал в чашке теплое молоко и мед. Начать придется с малого, так как она чуть не погубила себя голодом. После первой чашки ее стошнило, но вторая все-таки осталась в желудке. Если бы я задержался хоть на один день, то опоздал бы.
Болтливые языки рабынь разнесли весть о моем чудесном возвращении из загробного мира, и слух этот распространился по острову быстрее оспы.
Перед наступлением темноты фараон прислал Атона за мной. Даже мой старый друг Атон чувствовал себя неловко и держался натянуто в моем присутствии. Он стремительно отпрыгнул в сторону, когда я хотел прикоснуться к нему, словно испугался, что рука моя пройдет сквозь его плоть, словно через клуб дыма. Когда он вел меня по дворцу, рабы и вельможи разбегались в стороны, завидев нас, любопытные глаза следили за нами из каждого окошка и укромного уголка. Фараон приветствовал меня со странной смесью уважения и нервозности, совершенно несвойственной царю и богу.