Ребята из УГРО

В Иркутске во время дежурств Дорохов много раз выезжал на происшествия, но самостоятельно, да еще в качестве старшего, ехал впервые. В уме он перечислял все, что положено сделать на месте преступления. Большой крытый двор Чуркина находился почти на самом краю города. К дому примыкал амбар, или, как его тут называли, лабаз, а с ним рядом — конюшня, коровник и стайка — сарай для свиней и овец. Все эти строения ютились под одной крышей. Хозяин метнулся в избу и вернулся с керосиновым фонарем — «летучей мышью». Саша достал плоский электрический фонарь, и они, привязав к саням собаку, все четверо пошли к сараю. Хозяин показал под навесом калитку, ведущую на огороды.

— Чуть за полночь услыхал в стайке шум. Кабан у нас строгий. Чего, думаю, он среди ночи хрюкает? Выглянул в окно, вижу, калитка на огороды открыта и через нее на огородах снег хорошо видно. Ну, думаю, сломали. Доху накинул, берданку схватил, да не тут-то было. Дверь не открывается — снаружи дрючком подперта. В сенях окошко выбил да вверх стрельнул. В калитку сразу две тени шмыгнули. Пока за патронами бегал да в окно выбрался, время прошло. Выскочил на огород, а от поскотины уже сани отъезжают. Один лошадь подгоняет, а другой сзади повалился. Тут я уже прямо по саням ударил, перезарядил да второй раз пальнул уже вон там, где дорога поворачивает. Первый раз саженей на пятнадцать стрелял, вполне и зацепить мог, а второй, наверное, подале раза в два. Дробь у меня заячья, видать, не донесло. Первый-то волчий заряд был, да вверх ушел.

— Где же у тебя собака? — спросил Варфоломеев.

— Гошка, сын, ушел в хребты, за охотой подался и обеих лаек забрал. Были бы собаки, ко мне во двор мышь чужая б не проскочила. Четырех овечек, сволочи, прирезали. Прямо в сараюшке. Трех унесли. Четвертая там лежит. Хряк, видать, кровь почувствовал, освирепел да мне знак подал.

Все прошли в сарай, в свете фонарей увидели лужу крови и овцу с перерезанным горлом. Саша распорядился тут на месте Простатину писать протокол, а Варфоломееву — пустить по следу собаку.

— Только в калитку не ходи, — предупредил он проводника, — чтобы следы не затоптать. Давай со двора на улицу, а уже там, на проселке, от места, где лошадь, и пустим.

Вышли вместе с проводником. На малонаезженной дороге отчетливо были видны свежие следы саней. Обнаружили место, где лошадь была привязана к поскотине, наткнулись и на пятна крови зарезанных овец.

— Отсюда и применю Байкала, — сказал Варфоломеев, раскрутив аккуратно свернутый длинный поводок, пристегнутый к ошейнику.

— Хорошо, я с тобой.

— Не успеете, — усмехнулся Варфоломеев. — Байкал резво идет.

— Успею! — Сбросил доху, повесил ее на изгородь, сказал проводнику: — Давай-ка твой полушубок, — и пристроил его рядом. — Ну, пускай своего следопыта.

Байкал и верно очень резво взял след. Варфоломеев, придерживая за натянутый поводок, побежал за ним. Саша, словно на тренировке, держался рядом, считая шаги и выравнивая по ним дыхание. Вскоре почувствовал, что нашел нужный ритм, и бежал легко. Километра через полтора, почти в центре, у въезда в старый чугунолитейный завод, где дорога была накатанной, собака сбилась, заволновалась, явно потеряв след. Дорохов предложил вернуться метров на десять и снова пустить Байкала. Варфоломеев неохотно выполнил указание, но все опять повторилось. Приходилось ни с чем возвращаться к месту происшествия. Дорохов твердо решил, что, если он и не раскроет это преступление, то уж выдержку-то покажет, и предложил Варфоломееву бежать обратно, заявив, что иначе они простудятся, и сам ринулся первым. Когда подбежали к дому, Варфоломеев никак не мог отдышаться, а Саша дышал ровно, только от гимнастерки шел пар.

— Ну и умотал ты меня, начальник! — откровенно признался проводник и, привязав собаку, отправился за шубами, а Дорохов вошел в дом.

На кухне возле самовара сидели хозяин с Простатиным и мирно пили чай.

— Ну, как с осмотром? Закончили?

— Закончил, — кивнул Простатин Дорохову и подал папку с протоколом, в котором Саша прочел короткое описание двора, сарая и четкую строчку о том, что «вещественных доказательств не обнаружено, а примененная собака Байкал след в городе утеряла».

— Силен, — буркнул Дорохов, догадавшись, что Простатин решил блеснуть своей сообразительностью, так как не верил ни проводнику, ни собаке и наперед знал, чем закончится беготня по следу.

Хозяин налил Саше чая. Он с удовольствием стал прихлебывать черно-бурый, по-забайкальски заваренный чай. Вошел Варфоломеев и тоже уселся с ними. Саша поинтересовался, во сколько светает. Узнав, что до рассвета еще целых полтора часа, попросил хозяина показать ему ружье и патроны. Старинная длинноствольная берданка его не заинтересовала, а вот патроны он осмотрел тщательно, вынул из одного пыж, высыпал на ладонь дробь, потом снова всыпал ее в гильзу и закрыл пыжом. Открыл второй патрон — там оказалась точно такая же дробь.

— Вы не сомневайтесь, — объяснил хозяин, — везде заячья, вот такой и стрелял.