Ребенок от мажора

Я хочу домой. К ней. К ним.

– Я поеду, – говорю, поднимаясь со стула. – Приеду на днях. Напиши чего привезти.

Целую мать в макушку и забираю из её рук телефон.

– Ничего не надо. Надеюсь, скоро оказаться дома, – слабо улыбается мама, приподняв уголки губ.

– Обязательно.

Когда я почти выхожу за дверь, она останавливает меня.

– Сынок, прости меня, – звучит надломлено.

Оборачиваюсь и киваю.

– Я позвоню Полине. Попроси её ответить на этот звонок.

***

На площадке перед домом моих девчонок нет, поэтому набираю номер Полины, сидя в машине около подъезда. Они могли пойти прогуляться к местному пруду. Дочь любит кормить уток и вить из нас веревки. Скорее всего, мы воспитаем её очень избалованным ребёнком. По крайней мере, я не вижу иногда той меры, про которую часто говорит Полина. Мне хочется скупать детские магазины ради улыбки дочери и её радостного смеха. Я немного повернутый папаша, скорее всего, это потому, что пытаюсь наверстать упущенное.

Полька говорит: наша Лиса не будет помнить свой первый годик без меня, и ей не обязательно знать, что я отсутствовал и не знал о её существовании. Хочет обелить меня в глазах нашего ребенка моя Кнопка. Только я уже давно решил, что обязательно расскажу Алисе всю правду, когда она вырастет и сможет это понять и, надеюсь, принять. А пока планирую быть рядом с ней и сделать её детство как можно более счастливым и запоминающимся.

– Алло? Никита?

– Па-па!!!

Слышу голос малышки и непроизвольно улыбаюсь. Так теперь всегда, хочется улыбаться ей в ответ и смеяться, когда она смеётся.

– Вы где? Я подъехал, во дворе вас нет. Уток кормите? – спрашиваю, почесывая бровь, прикидывая, как их побыстрее заманить домой.

– Нет, мы уже дома. Обедаем. Захватишь из машины пупса? Забыли вчера и Алиска его постоянно вспоминает, – гнусаво говорит Полина, словно заболела.

Хмурюсь, с утра, когда мы прощались, она не выглядела больной. Вообще, она последнее время выглядит очень счастливой, спрятала свои колючки и будто впервые в жизни расслабилась.

Оглядываю салон в поисках игрушки и нахожу куклу за спинкой моего сиденья. Забрав из багажника пакет с продуктами, поднимаюсь в квартиру.

В квартире пахнет… домом. Семьей и уютом.

В прихожей взгляд натыкается на детские зимние сапожки и стоящие рядом женские ботинки.

Мне двадцать один год, а у меня уже есть жена и дочь. Большинство моих сверстников покрутили бы пальцем у виска и послали к чёрту такие обязательства. Сказали бы, что не обязательно было жениться, можно было бы просто пару раз в неделю навещать ребенка или раз в месяц отваливать её матери деньги на содержание. Самому гулять, прожигая молодость, жить в своё удовольствие, тренироваться, пить, крутить с девчонками и зависать со сверстниками.

Отличный, не обремененный проблемами план. Эгоистичный.

Но когда отец аккуратно коснулся этой темы, мой мир перевернулся, и всё вдруг встало на свои места. Полина Романова будет моей женой. Будет носить мою фамилию, просыпаться со мной в одной кровати и стонать моё имя, лежа подо мной. Станет моей полностью, со всеми её сомнениями и страхами, мечтами и планами на будущее. Наше общее будущее вдруг стало определено, осталось только уговорить свою строптивую занозу. Которая сначала пришла в ужас от этой идеи.

Полина металась по гостиной, заламывая руки, и приводила миллион доводов почему нам не стоит спешить с женитьбой. Ни один не показался мне нерешаемым.

– Мы всё равно поженимся, рано или поздно. Зачем тянуть? – спросил я.

Она наконец остановилась и взглянула своими огромными голубыми глазищами, которые вдруг оказались полными слёз. Для меня её слёзы как удар под дых. Лишают воздуха в груди.

– Это всë… слишком быстро. Мы не знаем друг друга. Мы выросли и изменились. У нас есть ребëнок… и…

– И я люблю тебя, – перебил эту паникëршу. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Сейчас.

– Ты пожалеешь.

– Не пожалею. Перестань плакать, ну же. Всё у нас будет хорошо. Мы рискнëм и, вот увидишь, всё у нас получится.

Да, это именно то, чего я хотел. Создать с Полиной настоящую семью. По всем канонам, со штампом в паспорте и ленивыми выходными на диване с пультом от телика. Потому что люблю её. Люблю так, что, когда вижу её сонную и непричёсанную утром, варящую кашу нашей дочери, у меня просто вышибает лампочки.

Мне хочется постоянно её тискать. Целовать. Касаться. Пробовать на вкус. Хочется, чтобы она улыбалась и была счастлива. Бросить к её ногам весь мир, даже если он ей на фиг не нужен. Я хочу провести с ней одной всю свою жизнь.

Торможу в дверном проеме кухни и смотрю на своих девочек. Алиса пытается сама есть борщ, который Полина для неё приготовила, и это поистине страшное зрелище. Весь пол под её стулом уляпан красными кляксами, не говоря уже о столике, который прикреплён к её стульчику. Там словно кровавое месиво, в котором угадываются остатки борща. Зато сама ест. Самостоятельная. Полина сидит рядом с дочерью и иногда пытается помочь. Тщетно.

– Пируете? Кого зарезали? – Решительным шагом захожу внутрь.