Ребенок от мажора

– Ты её не оставляешь, а идёшь отдыхать, – строго произносит Ник. – Если Алису отдадут раньше, я тебе сразу наберу или принесу в палату. Сейчас ты ей ничем не поможешь, особенно если свалишься от усталости.

– Ты говоришь, как моя бабушка, – бурчу в ответ, понимая, что в его словах есть логика.

С тоской бросаю взгляд на дверь. С той стороны не слышно ни звука, Алиса, видимо, и правда спит. И чего уж лукавить, я тоже мечтаю уснуть. Но не знаю, как это сделать, не дергаясь каждые пять минут от собственных мыслей о дочери.

Поколебавшись несколько минут, поступаю, как велел Никита. Послушно иду в палату. Сразу лечь спать не получается. Приходится перенести вещи в отдельную палату. Она мало чем отличается от той, в которой мы лежали до этого. Разве что наличием собственных туалета и душа, да и кроватей всего две. Одна для родителя, вторая – маленькая, железная, похожая на тюремную камеру – для ребёнка.

Меняю постельное белье на свежее, кладу в кроватку пупса, которого Никита подарил Алиске, иду в душ и подставляю своё уставшее и измученное последними событиями тело под струи горячей воды. Только после этого забираюсь под тонкое шерстяное одеяло и забываюсь тревожным сном. Полностью расслабиться не получается, одиночная палата в областной инфекционной больнице не равно люксу в отеле. Кажется, полностью мне удается отключиться только ближе к полуночи, а потом я просыпаюсь как от толчка.

– Тихо, это всего лишь я, – тихо говорит Никита, заходя в палату.

Рассеянно оглядываясь по сторонам, натыкаюсь на тонкий лучик света от его телефонного фонарика, которым он подсвечивает себе дорогу.

На руках у Волкова, свесив ножки и положив голову ему на плечо, спит Алиса.

– Давай её мне, – показываю на свою кровать, но Никита уже опускает дочку в детскую кроватку и накрывает одеялом, подтолкнув пупса под бок. – Как она?

– Врач сказала, всё нормально. Ночью пусть поспит, будут утром ещё смотреть, – произносит Никита и устало трëт лицо ладонями. – Спи давай, не переживай ни о чём, Кнопка.

Моё сердце делает кульбит от нежности интонации, с которой он произносит моё дурацкое прозвище, которым сам и наградил меня в школе. Подтягиваю к себе колени, и сажусь, обнимая их руками. Я так не хочу, чтобы он уходил, но вместо просьбы остаться, задаю вопрос:

– Поедешь домой?

И замираю в ожидании ответа.

Волков внимательно смотрит на меня несколько секунд, а потом гасит свой телефон. Фонарь в окне тускло освещает палату, поэтому я вижу, как Ник сбрасывает кроссовки и, закинув руку за голову, стаскивает с себя толстовку.

Доисторическая кровать жалобно скрипит под его весом, когда он укладывается рядом.

– Я никуда не уйду, Полина. Даже если ты будешь меня прогонять.

– Я не собираюсь тебя прогонять. Я хочу, чтобы ты остался.

– Вот и отлично. Потому что я тоже этого хочу.

Умещаюсь рядом с Никитой на нашем скудном лежбище, подкладывая руку под голову. Мы лежим лицом друг к другу, не закрывая глаз.

– Я планирую тебя ещё раз поцеловать, – тихо произносит Никита, касаясь пальцами моей щеки, – но делать это, лёжа в одной кровати, точно не стоит, особенно когда рядом спит наша дочь.

Я издаю приглушенный смешок, и расслабленно прикрываю глаза, когда он берет меня за руку.

19.Глава

– Мама-мама-мама, – раздаётся где-то справа от меня, и я с трудом разлепляю тяжёлые веки.

Алиска уже проснулась и сидит в кроватке, держась за прутья решётки, пытаясь просунуть между ними голову или руку, чтобы дотянуться до нас.

Нас…

– Доброе утро, – хрипло произносит Никита совсем рядом.

Поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на сонного Волкова, который, как и я, пытается отодрать себя от подушки. В его волосах полный бардак, а лицо изрядно помято. Он проводит по нему ладонью и смотрит прямо на меня. Я, наверное, выгляжу не лучше, поэтому быстро отворачиваюсь и соскакиваю на пол.

Шлëпаю босыми ногами по холодному больничному полу и беру дочь на руки. Она словно пушинка. Очень исхудала за время болезни. Но сейчас с силой обнимает меня в ответ, с интересом поглядывая на Никиту. Вчера, когда он её принес, она сладко спала, скорее всего, даже не видела его.

– Привет, принцесса моя. Как ты? – говорит Ник, смотря на нашу дочь с теплотой и нежностью.

Её ротик растягивается в улыбке, и она вдруг тянет руки к Волкову.

– Давай сначала умоемся, малышка, – говорю и, подхватив полотенце, иду в сторону умывальника.

Дочь выглядит получше, точно бодрее, чем вчера. С интересом разглядывает нашу новую палату и просит дать ей попить и поесть. Не знаю, что ей можно, а что нельзя, но, думаю, обычный сухарик или баранка не повредит. Поэтому вручаю ей поильник с водой, еду и сажаю между собой и Ником на кровать.

– Ты когда домой? – спрашиваю у него.

Сама я тоже умылась и причесалась, пытаясь выглядеть лучше, насколько это возможно в больничных стенах.

– Хочешь побыстрее избавиться от меня? – хмыкает Никита, притягивая Алису ближе к себе.