– Ищите, товарищ Быстров. Если понадобится помощь – обращайтесь, – сказал Малышев.
– Так точно! Обязательно обращусь.
Я выцепил глазами мелькавшего то тут, то там Леонова. Он явно старался держаться в стороне от моего разговора с городскими властями. – Пантелей, – позвал я.
Он подошёл.
– Ты на чём сюда прибыл?
– На извозчике. В связи со сложной ситуацией на время реквизировал.
– Про Центральный Комитет Шпаны слышал?
– Доводилось, – хмыкнул он. – Я так понял – их рук дело?
Он показал на упавший с насыпи состав.
– Их. Кто у этого ЦКШ главный в курсе?
– А как же, Мамай всеми заправляет. То есть Маевский – в прошлом сын жандармского офицера. Только после революции он порвал все связи с отцом и отказался от семьи. Умный, гад, и очень хитрый. Местная шантрапа ему буквально в рот глядит. Сделают всё, что прикажет.
– Тогда едем к этому Мамаю, устроим ему битву на Куликовом поле.
– Вдвоём? – изумился Леонов.
– А сколько тебе надо? Роту солдат?
– Роты может и не хватить. Батальон надо, – совершенно серьёзно сказал Леонов.
Глава 15
По такому случаю пришлось выдернуть с ареста Бекешина и Юхтина.
– Ну, граждане милиционеры, у вас появилась возможность реабилитироваться, – сообщил я.
– Это мы завсегда готовы. Что делать-то нужно? – ответил за обоих Бекешин.
– Найти Мамая, скрутить и доставить на допрос.
– По Мамаю давно верёвка плачет, – кивнул Юхтин. – Что на этот раз натворил?
– Он и его шайка устроили диверсию на железной дороге, пустили под откос поезд. Погибли девять человек. На операцию пойдём вчетвером, – я показал на Леонова.
Больше никого не удалось выцарапать, а медлить было нельзя. Если Мамай не дурак, сделает ноги – шутка ли, столько человек на тот свет спровадил. Понятно, что власть это просто так не оставит.
Для поездки за преступником завхоз чуть ли не от сердца оторвал служебную подводу с лошадью. Смотреть на этого Росинанта без слёз было невозможно: тощая кляча с опавшими боками. Разве что не прихрамывала на все четыре ноги.
– Какого хрена? – наехал я на Житкова.
– Почему так издеваетесь над несчастным животным?
– Так я ж говорил – с фуражом перебои, – стал вяло оправдываться завхоз.
– А заранее самим заготовить – не судьба? Вернусь, ещё поговорим на эту тему, – пообещал я.
Леонов сообщил, что у Мамая что-то вроде «штаба» на Выселках – так называлась примыкающая к черте города деревня. Шантрапа заняла пустующий дом и устроила в нём логово.
– Их там больше дюжины обретается, костяк его банды, – сказал Пантелей. – Взрослых уголовников среди них нет, так, пацанва лет пятнадцать-шестнадцать, только от этого не легче. Урки обычно соображают, что делают, и лишнего позволять не станут. А у этих кураж, вроде как перед друг дружкой соревнуются: кто из них злее или сильнее будут.
– Пацанва, как же, – хмыкнул Бекешин.
– Есть такие – меня с вами выше и в плечах шире. Так что на кулачках я бы с ними не рискнул сходиться. Одно спасение – револьвер.
– Они гирьки в карманах таскают на верёвочках. И пользуются ими ловко. Тюк по темени, и у человека башка проломлена, – добавил Юхтин.
– А у Мамая шпалер имеется. Можете не сомневаться, стрельнёт, не задумываясь, – снова подхватил Бекешин.
Выселки начинались сразу за городским кладбищем. Только-только промелькнула покосившаяся оградка, за которой виднелись скособоченные кресты и макушка часовенки, как почти сразу потянулась грязная, немощеная улочка по десятку домов с каждой стороны. Сами дома были деревянные, с тесными дворами и стояли почти впритык: крыша к крыше.
Наше появление не прошло незамеченным. Это же деревня, здесь любая новость распространяется со скоростью света.
То тут, то там в смотрящих на улицу оконцах подёргивались дешёвенькие занавесочки, хлопали крошечные форточки. Однако на крыльцо никто не выходил.
Нужный дом находился почти в самом конце Выселок. Мы остановились, не доехав до него метров двести.
– Дальше пехом пойдём, – сказал Леонов.
– Мамаевские спят до обеда, так их легче застать будет.
Я посмотрел на штаб-квартиру пресловутого ЦКШ. Даже странно, что дом забросили:
выглядел он куда лучше соседних. И повыше, и понаряднее (одна только резьба на ставнях в виде сердечек чего стоила), на крыше не щепа или дранка, а кровельное железо, покрытое выцветшей зелёной краской. И как только крыше не приделали ноги?
Над входом висел зелёный транспарант с лозунгом: «Шпана всех стран, соединяйся». Буквы были выведены криво, издалека надпись походила на изображение вспенившейся морской волны.
– Издеваются, сволочи! – сплюнул Бекешин.
– Почему дом пустовал? – задал вопрос я.
– Здесь раньше купчик один жил, – сообщил Леонов. – Потом разорился, запил, выгнал жену, а сам подался в босяки. Не то замёрз где-то, не то сгорел. В общем, был человек и нет его. В гражданскую беляк квартировал – офицер-золотопогонник, заведовал контрразведкой. Жестокий был, сволочь: лично пытал и расстреливал. Ох, как его ненавидели! Лютой ненавистью…
– А потом?