Реактор

– А черт его знает, – ответил лейтенант, и в его голосе Дима услышал нотки облегчения, словно тема его отношений с Темными было для него неприятна. – Много чего болтают. Про беспредел, про убийства. Даже про каннибализм. Никто ничего толком сказать не может. Кто туда уходил, не возвращался. Был один, кого они вернули, но я тебе про него рассказывал.

– А почему его вернули?

– Так он – сын нашего Степаныча. Вот и вернули.

– А что ж вы с ними не разберетесь? У вас под носом такое творится, а вы сидите и ничего не делаете?

– А зачем что-то делать? Начнем бучу, сюда ваши понаедут, все дела тут похерят. А так мы к ним не лезем, они – к нам. Соблюдай правила – и все будет тихо. Да и реакторские не велели к ним соваться. Наверное, дела у них с Аркадьичем какие-то.

Анатолий замолчал. Дмитрий тоже не знал, что сказать. Молчание затянулось. Было слышно, как вдалеке гомонят погранцы да где-то в комнате тикают часы.

– Почему ты мне все это говоришь? Меня сейчас заберут, я же все расскажу.

Толя посмотрел на него с жалостью.

– Что ты расскажешь? Кому ты расскажешь? Захарчуку? Он сам замазан, клейма негде ставить. Да и кто поверит дезертиру, покинувшему свой пост в тяжелое для города время? Не смеши.

– Ну и зачем?

Тот наклонился вперед.

– А ты зачем в бега подался? – спросил он в ответ.

Зорин задумался, стоит ли рассказывать, а затем мысленно махнул рукой.

– Жену они мою украли. Беременную. Прямо из дома забрали, пока я по городу бегал. Я одного ихнего прижал, его ко мне подселили, чтоб следил, он мне все и рассказал.

– Что рассказал?

– На реактор они всех повезли. На работы. А ребенка моего – на опыты, как генный материал.

Анатолий откинулся на спинку кресла.

– Вот суки, – прошептал он.

Дмитрий прищурился.

– А чего это ты вдруг их так невзлюбил? На них же работаешь? И кому ты о нас сообщил? Захарчуку или своим хозяевам? Скоро нас заберут?

Его собеседник при этих словах поморщился.

– Никому я еще не сообщил. Вашим – смысла не вижу. А этим… Перегнули они палку сегодня. Чересчур перегнули. Я видел, как людей везли. В грузовиках, как скот. Только руки наружу торчали. Нельзя так. Одно дело – пропустить кого или поймать ихних же беглецов. Но чтобы так! Там еще сына нашего Степаныча везли.

– Как – везли? Он же погранец, ты же рассказывал!

Лейтенант усмехнулся невесело.

– Был погранец, да вышел весь. Он, когда от Аркадьича вернули, совсем крышей потек. Плакал постоянно, бредил, темноты стал бояться. Пока раны да переломы залечивали, думали, оправится. А потом поняли, что нет. Вот его в теплицы и отправили, от греха подальше. Если чего и сболтнет, так кто полудурку поверит? Степаныч, как узнал про парники, так аж пить перестал. Нам приказ пришел – в определенное время открыть ворота. Но как колонна показалась, Степаныч вышел наружу. Никто от него такого не ожидал. Выбритый, в форме, весь в медалях. И без ОЗК. Его пытались остановить, так он пистолет достал, пригрозил пристрелить любого, кто ему будет мешать. И знаешь, руки у него совсем не дрожали. Бывало, горлышком в стакан попасть не мог, а тут ствол тебе в лоб смотрит, как влитой, ни влево, ни вправо. И взгляд. Давно я у него такого твердого взгляда не видел. Да что там – никогда не видел. Встал он перед воротами, грудь в медалях выпятил и руку поднял, мол, останавливает он их.

– И что? – спросил Дима с замиранием сердца, хотя уже догадывался, чем все кончилось.

– Они, суки, даже притормаживать не стали. Так всей колонной по нему и проехались. Всех, кто там находился, окатило. Кто поближе стоял – кровью, кто подальше – кусочками разными. Мы, как могли, его собрали, но, по-моему, не все. Нельзя так, перегнули они.

Анатолий замолчал, вновь вспоминая прошедший день. Зорин понял, что это его шанс.

– Слушай, отпусти нас, а? Жену же похитили, беременную. Будь человеком. Их еще можно спасти. Я должен попытаться. Пропусти за калитку. Ты же сам понимаешь, что шансов у нас практически нет. Но попробовать мы должны. А лучше пошли с нами. Так шансов больше За Степаныча поквитаешься.

Тот рассмеялся.

– С вами? Ну, уж нет. А отпустить? Не могу я вас так просто отпустить.

– Да почему не можешь? Ты же понял, что они за нелюди!

– Ты знаешь, сколько у меня здесь стукачей? Вот и я не знаю. А они есть. Не могу просто так.

– А как?

Его собеседник посмотрел на часы.

– Ты своему другу доверяешь?

Дима пожал плечами. Ситуация становилась все более непонятной.

– Доверяю, – просто ответил он.

Анатолий внимательно поглядел на него.

– Ну, смотри.

Он резко понялся на ноги и, открыв дверь кабинета, громко крикнул:

– Сеня!

Из-за угла высунулся боец.

– Чего?

– Второго – сюда! Сумку их еще не прокакали?

– А чего с ней будет? Вот она.

– Пусть на виду стоит, щас за ними приедут.

– Кто? Те или эти?

– Тебе какая разница?! – вполне натурально взорвался Анатолий. – Мля, почему второй еще не стоит передо мной?

Боец поспешно ретировался.

– Да щас, щас, чего орать, – слышалось его ворчание. – Эй, как тебя, бегом к лейтенанту. Давай пошевеливайся.

Через минуту Плахов стоял в кабинете, заложив руки за спину.

– Свободен, – сказал Толя конвоиру.