Развилка во времени

— Но как быть с другим голосом, который мне звонил неизвестно откуда? Он просил не улетать. Другое будущее, другая вероятность. Он говорил, что звонит из завтрашнего дня.

— Другое будущее? — неуверенно переспросил голос. — Но ведь я уже в будущем, не так ли? Я сел на этот самолет и ничего со мной не случилось. Я летал на самолетах сотни раз. Теперь я член клуба миллионеров. Ты знаешь, что это такое? И ни одной катастрофы.

— Тот, другой, попал в катастрофу, — упрямо сказал Жером Боск.

Тишина. Потрескивание. Какой-нибудь рачок грызет кабель где-нибудь на дне океана.

— Предположим, — сказал голос, — есть какой-то риск. Но почему не рискнуть? Посмотри на статистику. Девяносто девять шансов из ста за то, что ты долетишь благополучно. Даже больше! Девяносто…

— Почему я должен верить тебе? — прервал Жером Боск. — Почему не другому?

— …шансов из двух…

— Алло! — сказал Жером Боск. — Я тебя плохо слышу.

— Но даже если бы оставался один шанс из двух, — теперь голос уже кричал, однако становился все тише, уходил все дальше, словно человек надрывался в наглухо закрытой удаляющейся автомашине, — даже тогда ты должен рискнуть. Ты ведь не хочешь всю жизнь корпеть в своей конторе?

— Нет, — признался Жером Боск, сдаваясь.

Голос ослабевал, уходил, словно тот, на другом конце, погружался в глубину, в путаницу водорослей, уходил в бесконечный лабиринт телефонной сети.

— Торопись! — пропищал он, как комар. — Ты опоздаешь на самолет.

Щелчок.

— Алло! Алло! — крикнул Жером Боск.

Тишина. Аппарат молчал. Он взглянул на часы. Шестнадцать пятнадцать. Подожду еще минуту-другую. Харди, наверное, думает, куда я пропал. Я опоздаю на самолет.

«А может, не улетать?» — спросил себя Жером Боск.

— Уже пора, — с улыбкой сказал Фред Харди. — Я купил вам сервьетку. И пенковую трубку. Господин Вильденштейн предпочитает пенковые трубки, потому что их не надо — как это вы говорите? — обкуривать. Три пачки табаку. Газеты — «Монд», «Фигаро», «Нью-Йорк таймс», «Пари-матч», «Плейбой» и последний номер журнала «Фантастика». Кажется, вы печатаете ваши рассказы в этом журнале, не так ли? Еще я купил вам зубную щетку. И фляжку виски-чивас. Вам нравится чивас, не правда ли, мосье Боск? Времени у нас как раз в обрез. Нет, вот сюда!

Полицейский улыбнулся Фреду Харди и махнул рукой.

Таможенник не задержал их.

— Скажите господину Вильденштейну, что в Лондоне все идет хорошо, мосье Боск. Я позвоню ему завтра. Нет, мосье Боск, сюда.

Из репродукторов лилась мягкая нежная музыка.

Они быстро шли по бесконечно длинному коридору, упиравшемуся в большое зеркало, как бы навстречу своим отражениям. Но не столкнулись с ними. Фред Харди крепко взял Жерома Боска за локоть, заставил его сделать полоборота направо, и они спустились вниз по маленькому эскалатору.

Зал ожидания был разделен на две части. Справа — очередь пассажиров. Жером Боск хотел в нее встать. Но Фред Харди потянул его к другой двери. У нее почти никого не было. Только какой-то мужчина в сером костюме с каменным лицом, с черным портфелем из сверкающей кожи и женщина, очень высокая и очень красивая, с длинными платиновыми волосами, ниспадающими на обнаженные плечи. Она ни на кого не смотрела.

Оставалось пройти еще одну дверь.

«Я не хочу лететь, — подумал Жером Боск, бледнея. — Притворюсь, что мне плохо, или что у меня свидание, о котором я забыл, или что я должен взять с собой рукопись. Нет, я им ничего не скажу. Не могут же они меня заставить! Не могут увезти силой!»

— Возьмите, — сказал Фред Харди, протягивая ему портфель. — Желаю вам счастливого перелета. С удовольствием полетел бы вместе с вами, но в Лондоне меня ждут дела. Может быть, я выберусь на Багамские острова в конце месяца. Весьма рад был с вами познакомиться, мосье Боск.

Дверь открылась. Вошла стюардесса, улыбнулась своим трем пассажирам первого класса. Взяла их красные билеты и сделала приглашающий жест:

— Пожалуйста, проходите. Прошу занять места в автокаре.

— Прощайте, мосье Харди, — сказал Жером Боск, выходя на поле.