Разведчик. Заброшенный в 43-й

Проснулся от позвякивания посуды в соседней комнате. Соседний диванчик был пуст.

Потянувшись до хруста, Игорь соскочил с кровати и вышел в соседнюю комнату – там уже хозяйничал Михаил. Он уже успел вскипятить в печи чайник, нарезать хлеб крупными ломтями и разложить кашу по глиняным мискам.

– Садись, подхарчимся. Потом поговорим. Времени у нас – вагон и маленькая тележка.

В молчании они позавтракали, и Михаил в сенях вымыл посуду. Похоже, он оттягивал начало неприятного разговора.

– С чего начнем? – спросил он, вернувшись.

– С провала. Кто предал, кого еще взять успели?

– Я думаю – радист, через него все шифровки шли. В Минске радиопеленгаторы есть, сам видел. Едет грузовик-кунг, на крыше антенны крутятся. По всей видимости, его запеленговали и взяли прямо с рацией. Ему бы места выхода в эфир менять, но с рацией по улицам передвигаться опасно – патрули сумки, баулы, чемоданы досматривают. Вот он и влип. Встречался я с радистом на той квартире, куда ты пришел. Больше он никого из группы не знал и с городскими подпольщиками не общался.

– Пока складно.

– Ты как «особист» говоришь.

– Приходилось общаться, опыт есть. Только когда наши придут или ты сам линию фронта перейдешь, с тобою так же разговаривать будут.

– Я понимаю, – вздохнул капитан. По званию он был старше Игоря, а кроме того, Игорь, как и погибшие разведчики его группы, должны были поступить в распоряжение капитана. Но после его ареста гестаповцами и неожиданного освобождения он вынужден был оправдываться перед Игорем. Если Игорь ему не поверит, то может и застрелить его, и никто из разведотдела это ему в вину не поставит. Ведь если разведчик в плену побывал или был арестован, веры ему больше не было. В лучшем случае после допросов увольнение, в худшем – лагеря с немыслимыми сроками в двадцать пять лет или расстрел. Так что сейчас Михаилу не до соблюдения субординации было, жизнь и честь свою спасать приходилось. И так получалось, что главным сейчас в судьбе капитана был именно Игорь.

– Взяли меня вчера утром, – продолжил капитан, – постучали в дверь явочной квартиры условным стуком, как радист стучал. Я и открыл. Двое навалились, скрутили. В квартире и допрашивали. Оберст какой-то и с ним – еще трое в штатском, интересовались прибытием группы и задачей.

– Выходит, немцы знали, что мы прибудем?

– Выходит так, – вздохнул капитан.

У Игоря по спине мурашки пробежали: их группу могли захватить, и он вполне мог оказаться в гестапо. Трех человек без потерь взять невозможно, стрельба была бы точно и потери с обеих сторон. Не иначе Господь отвел от беды. Даже крамольная мысль мелькнула: а может, оно и лучше, что парни там, в самолете, погибли? По крайней мере, мгновенно.

– Что от тебя требовали?

– Хотели знать, какие задачи у группы. А конкретно – есть ли условный знак, скажем – цветок на окне или что-то другое, извещающее о провале явки.

– Хоть одну фамилию им назвал?

– Никого! – Капитан смотрел прямо в глаза Игорю и взгляд не отводил.

– Понимаю, ты мне не веришь. Возможно, я бы на твоем месте тоже не верил.

– Еще бы! Перед самым вылетом Стрюков сказал, что от вас получено радио – все в порядке, ожидаем группу.

– Вот сука! Я такого текста в день вашего вылета не давал.

– Так ведь и знак условный был, точки в конце текста не было. Знаешь, что она означает? Что радист не под немецким контролем работает.

Капитан вытер разом вспотевший лоб:

– Таки ведь он, паскуда, в Центр может отстучать, что группа не прибыла, и требовать от моего имени еще одну послать и на тот же адрес!

Капитан обхватил голову руками и застонал, как от зубной боли, закачался на лавке. До него дошло, в какой переплет он попал. Почерк радиста в Центре знают. Не получив условного знака о работе под контролем, Центр поверит в шифровку и вышлет еще одну группу – прямо в лапы СД. И в конечном счете в предательстве обвинят капитана.

– Погоди, капитан, убиваться. Шифровальный блокнот у тебя?

– Не было шифроблокнота, по книге работал. Горький, «На дне».

Был такой способ у разведчиков и имел как свои плюсы, так и свои минусы.

– Радист книгу видел?

Зная название книги и имея шифрограмму, можно было ее расшифровать, особенно если криптографы толковые. Впрочем, бестолковых у немцев в спецслужбах не было.

– Видел. Один раз надо было срочно ответ давать, при нем с полки доставал.

Игорь выругался. Даже небольшое небрежение правилами могло повлечь и уже повлекло за собой тяжелые последствия.

– Где радиста держат?

– Не могу знать, город большой.

– Или надо убить радиста, или найти способ сообщить нашим о его предательстве.

– Как? У меня рации нет.

– Через городское подполье или через партизан. Выход на подпольщиков есть?

– Есть контакт.

– Тогда иди на встречу, и пусть они по своим каналам и своим шифром передадут, что радист предатель и что верить ему нельзя.

– Я могу это сделать, но не раньше вечера.

– Предупредишь – и себе поможешь, и группу спасешь, которую радист от твоего имени вызвать может.

– Понял уже. – Капитан потер ладонями лицо. – А почему ты один? Где груз? И что произошло с группой?