Разрыв

– Пожалуйста, – произнесла Люсия. – Надеюсь, книга тебе понравится. Если понравится, скажи мне об этом.

Отец Эллиота нагнал ее в коридоре.

– Кто вы? – спросил он. – И почему вы здесь?

Мимо них скользнула по стеночке медицинская сестра. Люсия посторонилась.  Отец Эллиота тоже.

– Что-нибудь произошло? Есть что-то такое, о чем вы можете нам рассказать?

Люсия покачала головой:

– Это не мое дело, мистер Сэмсон. Мне просто хотелось подарить Эллиоту книгу, вот и все.

– Не ваше дело? Что значит, не ваше? И почему вы приносите моему сыну книги, если это не ваше дело? Почему вы вообще приносите моему сыну книги?

– Я услышала о том, что с ним случилось. И… не знаю. Подумала, что книга сможет поднять ему настроение.

Отец Эллиота уже улыбался, однако никакой веселости в лице его не проступило.

– Поднять настроение? А знаете, что, по-моему, сможет поднять ему настроение? Арест шпаны, которая сделала с ним это. Посадите их. Постарайтесь, чтобы они никогда больше его не тронули. Вот тогда вы поднимете ему настроение.

– Я прекрасно понимаю вас, мистер Сэмсон, честное слово. Но все не так просто. Насколько мне известно…

– Только не говорите мне, что свидетелей нет. Я больше и слышать об этом не желаю.

– Прошу вас, мистер Сэмсон. Я не веду это дело. И не могу помочь вам, как бы мне ни хотелось. Возможно, если вы поговорите с констеблем Прайсом…

Отец Эллиота усмехнулся.

– Прайс. Прайс слабоумный. Идиот.

– Он просто старается делать свое дело.

– Херня. Насколько я могу судить, никто здесь своего дела не делает. Ни один из вас. Вы тратите время на покупку подарков, а Прайс сидит и размышляет о том, как бы ему половчее вытащить из жопы палец, который он в нее засунул.

– Мне пора, мистер Сэмсон. Я думаю, что мне лучше уйти.

Люсия на шаг отступила от него. А разворачиваясь, закрыла глаза и едва не столкнулась еще с одной сестрой. И, пробормотав извинения, пошла по коридору.

– Держитесь от моего сына подальше. Слышите? Вся ваша чертова орава. Держитесь от моего сына подальше!

Люсия, не отрывая глаз от пола, прибавила шагу.

Они насрали в его кейс.

Не спрашивайте меня, когда, не спрашивайте, как. Но они это сделали. Я видел. Лучше бы мне было не видеть, Богом клянусь – однако, когда он открыл кейс, я сидел с ним рядом.

Тут-то я и услышал, один-единственный раз, как он выругался. Обычно в учительской народу набивается, как в субботу на стадион. И у нас есть ящик, в который каждый, кто выругается, обязан денежки класть, хотя проку от него... Предполагается, что эти деньги должны идти на благотворительность, в какую-то там больницу или в хоспис, но не думаю, что там хоть пенни из них когда-нибудь видели. Мы из него поворовываем. Учителя. Знаете, на мороженое, на печенье, в этом роде. Мне, наверное, не стоило рассказывать вам об этом, верно? Этак я, пожалуй,  добьюсь того, что вы всех нас пересажаете. Имейте в виду, особо усердствует  Джанет, секретарша директора. Если собираетесь кого арестовать, арестуйте ее.

Но вот Сэмюэл. Я ни разу не слышал, чтобы он матерился, ну, то есть, до того дня. Слов его я повторять не буду, да и вряд ли его стоит за них винить. Чего уж там наелся этот мальчишка, одному богу известно. Но я дерьма такого цвета отродясь не видал. Иначе точно  в больницу загремел бы. А уж куча была такая… Он, должно быть, несколько дней это добро копил. О запахе не говорю, запах вы сами представить можете.

Сэмюэл, как увидел это, аж подскочил, точно на тарантула или еще на кого наткнулся. Подскочил, своротил стол, и кофе, там много чашек стояло, все сразу и залило. Нас ведь немало по креслам сидело, понимаете, кофейный стол у нас большой, ну мы и проверяем за ним контрольные, а кто-то «Таймс» перелистывает или «Сан», в общем, каждый чем-нибудь да занимается. Я, например, книгу читал, которую мне из Штатов прислали. Про рынок ценных бумах, облигации, акции. Называется «Как инвестировать  вашу зарплату, заработать кучу денег и уйти на покой, пока у вас еще вся жизнь впереди». Что-то в этом роде. У меня двоюродный брат Фрэнк в Миннесоте живет, вот он мне ее и прислал. Уверяет, что заработал за шестнадцать месяцев сотню тысяч. Долларов, конечно, но все-таки. Он, вообще-то говоря, без пяти минут слабоумный, а я как-никак экономику преподаю, верно? Ну и подумал, если уж он сумел, так это, наверное, нетрудно.