Разрушительница проклятий

– Хотя бы за то, что я скрывал от тебя видение Бьорна. – Ашерон взял набросок с изображением играющих в пруду Сурай и Рук и принялся разглядывать его. – Хорошо получилось. Тебе нравится рисовать?

– Да. – Хейвен наконец подняла на него взгляд, и ее снова охватил легкий ступор при виде Ашерона, его смуглой кожи и поразительных изумрудных глаз, того, как он обжигал ее взглядом сильнее палящего солнца.

А его губы… Богиня Небесная, его мягкие, изогнутые в улыбке губы буквально умоляли о поцелуе.

Врата Преисподней! Она точно пьяна.

Хейвен почувствовала, как румянец пополз вверх по шее, и в этом нельзя было винить только алкоголь.

– Я бы хотела научиться искусству рисования у наставника, – добавила она, прочистив горло, – но король Гораций сказал, что это занятие не подходит для личного телохранителя принца. Так что вместо этого я училась убивать людей.

– Король Гораций глуп, как и все смертные короли, – сердито прорычал Ашерон, но затем продолжил мягко и задумчиво. – В Эффендире художников почитают за красоту, которую они привносят в наше общество. Есть даже академия искусств, где ученики, которых приняли, обязуются учиться в течение ста лет. Это считается одним из величайших непреходящих даров в нашей культуре.

– Ответь мне, Повелитель Солнца. Ты так стараешься снять Проклятие ради Эффендира?

Даже в состоянии опьянения Хейвен уловила легкую дрожь, мелькнувшую на лице Ашерона.

– У большинства людей есть кто-то, кого они любят настолько, чтобы отдать за него свою жизнь, – ответил он.

– Но не у тебя? – уточнила Хейвен, остро ощущая, как у нее перехватило дыхание.

– Мне не выпала доля полюбить кого-нибудь настолько сильно. Я испытываю подобную любовь только к своей родине.

– Звучит… одиноко.

– Ты ничего не понимаешь, Смертная. – Возможно, всему виной был алкоголь, но Хейвен показалось, что голос Ашерона прозвучал не сердито, а разочарованно.

– Тогда помоги мне понять, – тихо попросила она.

Нахмурившись, он вытащил кинжал из-за пояса и поковырял свои и без того чистые ногти. Это была навязчивая привычка, которой Ашерон пользовался, чтобы отвлечься от переживаний, тщательно скрытых под маской равнодушия.

– Эффендир постоянно мне снится. – В его словах сквозила уязвимость, которая поразила Хейвен до глубины души. – Волны его бирюзового моря разбиваются о берег в такт моему сердцебиению; его магия манит меня так, как никогда не манила ни одна женщина. – Ашерон поднял взгляд на Хейвен и сжал губы в тонкую линию. – Я либо сниму Проклятие и попрошу положить конец моему рабству у твоего короля, либо умру, пытаясь это сделать. Но я никогда не вернусь в Пенриф в цепях.

– Значит, ты никогда никого не любил настолько же сильно?

Стиснув зубы, Ашерон уставился на свои руки, прежде чем заговорить.

– Когда-то у меня был товарищ. Собрат по оружию. Его звали Ремуриан.

– Что с ним случилось?

– Он убит. – Его резкий тон удержал ее от дальнейших расспросов.

– А Авалин? – осторожно спросила Хейвен, немного невнятно проговаривая слова. – Разве ты не любишь ее так же сильно?

– Ах, это. Еще одна причина, по которой ты злишься на меня.

– Нет. Не злюсь. Просто… разочарована.

Ашерон приподнял бровь.

– Разочарована?

– Что ты помолвлен с другой.

Хейвен могла поклясться, что мускул на его шее дрогнул.

– А ты бы хотела, чтобы я вместо этого был помолвлен с тобой, Хейвен Эшвуд?

– Со мной?! Монстр Теней из Преисподней, я никогда не выйду замуж! Ни за кого.

– Тогда что тебя останавливает?

Румянец, ползущий вверх по шее Хейвен, теперь огнем опалил ее лицо.

– Я отказываюсь помогать тебе в предательстве Авалин.

Он хохотнул, – этот ублюдок хохотнул! – его голова откинулась назад, а белые зубы сверкнули.

– Мы с Авалин помолвлены, а не отданы друг другу в рабство. – Ашерон подался вперед, в его глазах появился веселый блеск. – Солисы живут очень долго, Хейвен. В отличие от обычаев смертных, брак для нас означает клятву растить детей и поддерживать друг друга, союз для укрепления наших родов. Это политический брак, хоть я и испытываю уважение и привязанность к Авалин, но нам разрешено иметь другие любовные связи. Главное, не заводить с другими возлюбленными детей.

У Хейвен приоткрылся рот. У нее кружилась голова, а сердце громко стучало в ушах.

– Меня беспокоит не только твоя клятва. Я не могу быть счастлива, пока Белл остается у Королевы Теней, Ашерон. Он… он мой Эффендир. – Сердце теперь билось где-то в горле, тысячи бабочек порхали в животе. – По крайней мере… я так думала.

Ашерон оторвал взгляд от клинка, вскинул голову, в его глазах заиграл голодный огонь.

– Думала? А… сейчас что думаешь?

Ощущая, будто все ее тело горит, Хейвен перегнулась через свои наброски и почти коснулась Ашерона – только почти.

Их разделяли какие-то сантиметры. Никогда еще такое крошечное пространство не казалось таким большим, таким многообещающим.

Ашерон напрягся, хотя улыбка тронула его губы.

– Разве ты не слышал? – выдохнула Хейвен. – Я скоро умру. И я не собираюсь тратить оставшиеся драгоценные секунды на чувство вины. Я хочу жить. Хочу испытать… все.

– Все? – тихо переспросил он.