Разрушитель Небес и Миров. Арена

— Мне кажется, что это те, кто не успел на Базу до разрушения нейросети и, кхм… вышел из игры.

Воцаряется тишина, только ветер шелестит листьями кустов и низкорослых деревьев. Никому не хочется дичать и тупеть.

— И та девочка? — кривится Хелен.

— Что мешает воякам проводить эксперименты на детях? — спрашиваю я.

— Давайте поторопимся. У нас остаются сутки с небольшим, — предлагает Рио.

После того, как он фантастически забил палками мута, никто не прикалывается над ним. Можно сказать, его приняли в команду. Мой мозг продолжает гореть, анализируя мельчайшие детали, которые я не замечал в обычном состоянии, он безошибочно выбирает оптимальные решения, жонглирует словами и терминами, которые я раньше не употреблял, дает характеристики моим попутчикам.

Борис — социопат с садистскими наклонностями и задатками лидера, он чем-то напоминает Ганка, и его хочется убить. Пока ему выгодно быть в команде, он с нами, но верить ему нельзя.

Илай — житель трущоб. Не самый худший представитель этой социальной прослойки, очень хорошо знакомой мне, я ведь и сам из таких. Прямой, как железный лом, точнее, как бревно. Этому доверять можно, если сказал, значит, сделает.

Рио не столько беспомощен, сколько асоциален. Ему трудно с людьми, он не знает, что с ними делать. Наверное, его родители — тираны, и его, ботана, обижали в школе, как часто случается с забитыми детьми.

Хелен слишком закрыта. Она сама себя не знает — старается спрятаться от братца, который подавил, если не сломал ее.

Интересно, каким они видят меня? Раньше я казался себе обычным парнем из бедной семьи, не самым умным, но и не тупым, но теперь сам не знаю, кто я. Соревнование за лидерство в группе — для меня что-то новенькое.

Возле реки нас накрывает темнота.

— Отсюда до базы километров двадцать, — говорит Рио. — По-любому не успеем, лучше заночевать в относительно безопасном месте.

Дикие муты нам больше не попадались, зато на тропе стали встречаться отпечатки ботинок, и это обнадеживало. Если тут ходят люди, возможно, в этих местах меньше агрессивных тварей.

Заночевать мы решаем в ржавом фургоне непонятно как здесь очутившемся — хоть сомнительное, но все же убежище. Хелен падает ничком и сразу вырубается. Борис недолго ворочается и начинает посапывать. Илай тоже падает с ног от усталости, но предпочитает смыть с себя кровь и лишь потом спать.

С Рио творится та же ерунда, что и со мной — глаза его горят, он не находит себе места. Такой же приход от «спидов» — хочется бежать, что-то делать, правда, соображается не так здорово, да и под ними быстро падает концентрация внимания. Потому мы вызываемся стоять в карауле — все равно не уснуть, когда кровь кипит.

Усаживаемся на крышу ржавого фургона. Рио запрокидывает голову:

— Надо же, сколько звезд! Жаль, что я не знаю, где какая — можно было бы понять, на южном мы полушарии или северном. Даже Полярную не найду, я вырос в центре города. Из-за иллюминации звезд там не видно, а родители на природу не ездили.

— Я тоже не разбираюсь.

Примерно через час Рио идет спать, а я остаюсь на крыше, понимаю, что на улице зябко, но не мерзну. Вдалеке, там, куда мы направляемся — чуть заметные вспышки света. То ли чудится, то ли на самом деле я слышу едва различимый человеческий крик. В небе над центром Острова что-то происходит, какая-то гигантская вертикальная тень медленно колышется там.

Безлунье. Над головой мерцают звезды, тихо тарахтят лягушки. Шелестят листья.

Далеко-далеко вновь появляются тусклые вспышки, они все ярче. Вскакиваю, гляжу туда. Свет пульсирует, странный и мутный, такой загадочный в ночной тьме… Чудится, что вижу на его фоне летящие силуэты — что за магия?! Понять не выходит, вспышки гаснут и больше уже не появляются.

* * *

Утром Хелен и Борис почувствовали себя гораздо лучше, а вот Илая мы будим с трудом.

Реку пересекаем вброд, распугивая серебристых рыб. Начинаем обуваться, и тут перед глазами появляется зеленоватое мельтешение непонятных символов, словно роятся диковинные комары. Мы выпрямляемся. Свечение за деревьями. Причем не само по себе светится, а его выделяет система, и я понимаю, что это какая-то важная вещь.

Илай, похоже, не понимает:

— Что там такое?

Зато Борис соображает быстро. Напрягается, как пес, почуявший дичь, бежит к цели на полусогнутых — хочет заполучить вещь любой ценой. Посреди поляны становится на четвереньки, шарит в траве.

Вторая жизнь

Артефакт полностью исцеляет любые повреждения, если индекс жизнедеятельности не ниже 10%.

Он поднимается, сжимая мерцающий камень:

— Не знаю, что это, но раз система показала…

Боковым зрением замечаю сгусток тумана возле одного из стволов, толкаю в бок стоящего рядом Рио, киваю на аномалию, а она начинает менять очертания. Туман чуть светится, и из него на поляну шагает парень моего возраста, невысокий, щуплый, носатый, похожий на мышь-землеройку.

— Ой! — говорит Рио.

Следом выходит мускулистый амбал и подтянутая длинноволосая блондинка. Причем чувствуется, что низкорослый у них за главного.