― Нечестно? Ты швырнула пятьсот долларов мне в лицо. Ты заставила меня говорить о вещах, о которых я никому не говорил. Ты заставила меня чувствовать то, что я пытался забыть. Все это обозначает, что ты полностью у меня в долгу… И ты сама сказала, что эта одежда моя. А ты просто удобная вешалка, которая временно будет носить ее.
Я резко развернулась, злые слезы остекленели в глазах.
― Я никогда не буду тебе должна. Никогда, ― я гневно выпрямила спину. ― Ты ― мудак.
― Я знаю, ― облокотившись на кресло, он обхватил подбородок и пробежался пальцем по нижней губе. ―Теперь раздевайся.
― Я тебе ничего не должна.
Он взмахнул рукой, указывая на мое тело.
― Повторять не стану.
Я пятилась до тех пор, пока крючки не вжались в мои лопатки.
― Я могу отказаться. Ты не можешь меня заставить.
Он медленно улыбнулся.
― Ты можешь отказаться. Но тогда останешься без одежды.
― Я могу разгуливать голая. Я могу предположить, что это будет крайне неудобно для тебя ― твои, так называемые братья, не очень хорошо отнесутся к двойным стандартам. Как ты поступишь? Позволишь мне сохранить достоинство или позволишь своим братьям увидеть меня голой?
Я не волновалась о том, что мои доводы были поспешными и бессмысленными. Я покончила с тем, чтобы пытаться сотрудничать.
Все его тело вибрировало от напряжения.
Мой голос опустился до хриплого шепота.
― Мужчины, против которых ты сражаешься, захотят то, что есть у тебя. Они увидят меня рядом с тобой и будут представлять, как они меня трахают. Используют меня. Владеют мной. Ты будешь...
― Замолчи, ― сиденье скрипнуло, когда он резко встал.
― Не надо беситься от того, что говорю тебе правду.
Его мышцы дрогнули.
― Ты дразнишь меня, ― он нахмурился. ― Ты правда бесстрашная.
― Не бесстрашная. Просто достаточно сильная, чтобы знать, когда защищаться. Ты забыл про это.
― Я ничего не забыл, ― его зеленые глаза затуманились, полные боли и муки. ― Я ничего не забываю.
― Отпусти меня, ― я шептала. ― Это было ошибкой. Дай мне ответы, которые ты скрываешь, и позволь мне выйти за эту дверь, здесь и сейчас. Я не стану заявлять в полицию. Ты меня никогда не увидишь и не услышишь обо мне снова.
Килл покачал головой, подозрительно прищурившись.
― Что ты имела в виду, когда сказала про двойные стандарты?
Правила клуба.
Не попадаться.
Не использовать товар.
И, прежде всего, не идти против семьи.
Ты нарушила последнее правило. Ты и он. Вы оба виноваты.
Я споткнулась, когда флешбек закончился.
― О, мой Бог. ― Я всхлипнула. Откуда я это знаю? Я не жила такой жизнью. Вы не поверите. Я возненавидела мотоцикл Килла, когда увидела его, потому что он напомнил мне что-то, что я не могла вспомнить. Когда-то давно я была погружена в эту жизнь. Этот мир байкеров с жестоким правосудием и опасностью.
Килл не шевелился.
― Что ты вспомнила?
Нет смысла игнорировать силу, которую подарили мне воспоминания.
Я прошептала:
― Двойные стандарты. Правила клуба. Не попадаться. Не использовать товар. И, прежде всего, не идти против семьи.
Он схватил меня за плечи и встряхнул.
― Где ты это слышала? ― он подрагивал от гнева. ― Кто ты, мать твою, такая? ― взревел он.
Я подняла голову.
― Я не знаю! ― я плакала. Ветер и тяжелый свист пламени взорвался в моих ушах, нарастая и нарастая до тех пор, пока существовала какофония в моей голове. ― Я не знаю!
Килл развернул меня, прижав к зеркалу. От боли мой рот широко открылся.
Его губы неожиданно обрушились на мои, похищая мою боль, заглушая шум в моей голове.
Что?
Я замерла.
Его большие руки схватили мои запястья, поднимая их над головой. Его твердые мышцы вплотную прижали меня к зеркальной двери.
Мое тело ожило, возрождаясь, будто его волшебное прикосновение пробудило каждую частичку. Пламя ― оно горело внутри, оставляя внутри такие же шрамы, как снаружи.
Какого черта он делает?
Я вскрикнула, пытаясь вырваться. Но его пальцы плотно сжались вокруг моего запястья, удерживая меня в плену.
― Прекрати, ― прорычал он. ― Только один поцелуй. Только один. ― Его тепло вылилось в мое горло. Его язык ворвался в мой рот, посылая пульсацию по всему телу. Его вкус, его изумительный темный вкус мгновенно опьянил меня.
Мое сердце раскололось.
Душа трепетала.
Живот сжался от жара.
Мои губы поддались, не в состоянии побороть влечение ― желание.
Я полностью отдалась поцелую, желая схватить его за волосы и прижаться крепче. Я хотела испить его. Я хотела укусить его. Хотела чувствовать его движения внутри меня, бьющего замки моего разума и освобождающего меня от тайн.
― Черт, ― он застонал, придвигая свои бедра к моим, вжимаясь в меня, будто наказывая. Некуда бежать, негде скрыться. Я принадлежала ему в этот момент блаженного сумасшествия.
― Еще, ― молила я.
Что-то щелкнуло внутри него, и его поцелуи перешли от диких к грубым. Я застонала, когда он прикусил мою нижнюю губу, облизывая, целуя, проникая своим языком еще глубже. Наша хитрость и контроль превратили нас в животных, борющихся за превосходство.
Я выгнула спину, прижимаясь все сильнее и сильнее. Он качнул бедрами, своим возведенным палящим оружием между нами.