Разрушай и подчиняй (ЛП)

Мои пальцы отслеживали непонятное уравнение над коленом, которое исчезло в строчке уходящей под изгиб, и с данного ракурса я не могла его рассмотреть.

— Не совсем так. Похоже, я забыла много важных вещей.

Грассхоппер фыркнул, подавшись вперед. Вытянув руку, он сказал:

— Ну, ты все еще жива, ты ешь, спишь, общаешься. Это уже что-то.

Я посмотрела на его открытую ладонь. Подозрение быстро растеклось по моей крови.

— Не хочу показаться грубой, но почему ты здесь? С той ночи я не видела никого из лагеря. Артур сказал, что живет один.

Грассхоппер рассмеялся, его голубые глаза сверкали.

— Артур? Черт меня дери, ты называешь его Артуром? Неудивительно, что он взбесился.

Я замерла. Холод скользнул по моей спине. Каким бы милым не был Грассхоппер, мне не нравилась причина, по которой он здесь — в спальне своего босса.

— Извини, моя ошибка. Килл. Президент Килл.

 Грассхоппер кивнул, снова протягивая руку, слегка дернув ладонью от нетерпения.

— Да, я знаю этого парня. Он хороший человек, но он решил, что ты представляешь угрозу для его спокойствия, маленькая леди. Давай-ка, поднимайся. Пора идти.

Я опешила.

— Что? Я никуда не хочу идти.

Грассхоппер ничего не сказал, ожидая, когда я сдамся, но вместо этого подхватил меня за локти. Поднимая меня на ноги, он заметил ластик, зажатый в моих пальцах.

— Черт, где ты его взяла?

Я прижала его к груди.

— Я подарила ему. Когда-то.

Веселое любопытство в его взгляде исчезло.

— Ага, теперь я понял.

Его лицо ожесточилось, он стал холоден.

— Ты играешь с ним. Прости, но у меня нет времени на сучек, пытающихся навредить одному из моих братьев, особенно моему Презу.

Схватив мое запястье, он вынудил меня разжать пальцы и выронить ластик на кровать. На ту же кровать, на которой Артур трахал меня; на ту же кровать, на которой я видела, как сильно он горюет.

— Пойдем. Ты больше не причинишь ему боль. Ты поняла.

Он шел к двери и без усилий тащил меня за собой.

Я упиралась пятками в ковер, тянула его за руку.

— Нет... подожди. Я не могу уйти. Я должна остаться.

Он ничего не говорил, вытаскивая меня из комнаты в коридор.

— Ты не понимаешь. Я знаю его. Я могу быть...

Он резко остановился.

— Он трахал тебя?

Я моргнула.

— Это не твое де...

— Я так понимаю, да. Ответь мне на три вопроса: если ты ответишь верно, то я оставлю тебя здесь, чтобы Килл по-мужски разобрался с тобой лицом к лицу. Но если ты ошибешься, то пойдешь со мной. Ты больше его не увидишь. И молись, чтобы твой покупатель был более терпелив к лгуньям.

Покупатель? Меня продали?

Мир рухнул. Коридор поплыл. Килл сказал правду, когда уходил.

Я больше никогда не хочу тебя видеть. Все кончено.

Черт! Я была готова уйти из-за ужасного молчания Килла, но это было до того, как я увидела в его глазах проблеск правды. Он настолько привык к своей боли, настолько привык залечивать свое горе и жить с разбитым сердцем. Он ненавидел меня за то, что я дала ему надежду. Это испугало бы любого, кто любил кого-то так, как он.

— Я отвечу на твои вопросы, если ты ответишь на мои.

Пожалуйста, узнай правду. Пожалуйста, будь близка к тому, что Килл рассказал тебе.

— Как звали его погибшую девушку?

 Грассхоппер замер, его пальцы вонзились в мою плоть.

— Откуда ты знаешь о ней? Черт, ты хороша. Неудивительно, что он был так чертовски подавлен последние дни. Если бы я был на его месте, я бы убил тебя за то, что ты вернула его в прошлое.

— Вернула его в прошлое? Прошу, мне необходимо знать!

Он отшвырнул меня, провел по своим волосам, примяв ирокез.

— Прекрасно! Ты хочешь знать? Килл был приговорен к пожизненному заключению...

Пожизненному?

— Я знаю, он был в тюрьме, когда она умерла.

Он покачал головой, зло улыбаясь.

— Не когда она умерла. Он оказался в тюрьме, потому что она умерла.

Он оттолкнул меня к стене.

— Разве ты не поняла? Он был убийцей? Он убил ее.

Мое сердце не знало, сдаться ему или разорваться.

— Это не может быть правдой! Он сказал, что она умерла в хирургии...

— От травм, которые он ей нанес.

Мой разум превратился в вихрь, крутящийся быстрее и быстрее.

Пламя.

Дым дезориентировал меня, вернув на две недели назад, в мой день рождения.

Мне исполнилось четырнадцать. Мои родители устраивали барбекю для чаптера. Люди в кожаных куртках, женщины, одетые на деньги своих любовников, дети пришли отпраздновать мой день рождения.

Мы были семьей. Счастливой сплоченной семьей.

Но сейчас я ползла по залитому кровью ковру. Я обгорала сильнее, чем любой барбекю, а мой правый бок превращался в гриль.

Боль.

Это было мучительно, но затем... это прошло.