Разрушь меня

— Они сказали, что меня все равно никто никогда не найдет. Они сказали, что здание целиком состоит из бетона и стали и никто не прорвется внутрь. Уорнер должен был вернуться за мной, когда будет готов. — Он останавливается. Смотрит на меня. — Боже, я так счастлив, что ты в порядке.

Я улыбаюсь ему. Стараюсь, чтобы из меня не вывалился ни один орган. Надеюсь, что не видно дыр в моей голове.

Он делает паузу, когда мы доходим до двери. Металл покорёжен. Словно дикий зверь напал на нее и проиграл.

— Как ты…

— Я не знаю, — признаюсь я. Пытаюсь пожать плечами, выглядеть равнодушно. — Я просто ударила ее.

— Ты просто ударила ее.

— И чуть пнула.

Он улыбается, и я хочу рыдать в его объятиях. Я должна сосредоточиться на его лице. Я не могу позволить глазам разглядеть его израненное тело.

— Пошли, — говорю я. — Давай сделаем кое-что противозаконное.

Я оставляю Адама в тени и мчусь к обочине главной дороги в поисках брошенных транспортных средств. Нам приходится пройти по трем различным переулкам, прежде чем мы наконец находим одно.

— Как ты? — спрашиваю я, боясь услышать ответ.

Он поджимает губы. И делает что-то, напоминающее кивок.

— Хорошо.

Это не хорошо.

— Подожди здесь.

На улице кромешная тьма, в поле зрения — ни одного уличного фонаря. Это хорошо. Но и плохо тоже. Это дает мне как дополнительное преимущество, так и делает уязвимой для атак. Я должна быть осторожна. Крадусь к машине.

Я в полной готовности разбить стекло, но все же проверяю дверную ручку. На всякий случай.

Дверь не заперта.

Ключи в замке зажигания.

Кто-то, должно быть, запаниковал из-за сирен и неожиданного комендантского часа. Они, должно быть, все бросились бежать в укрытие. Невероятно. Все было бы абсолютно идеально, если бы я еще знала, как водить.

Я бегу обратно к Адаму и помогаю ему дохромать до пассажирского сиденья. Как только он садится, становится отчетливо видно, как ему больно. Ведь ему приходится нагибаться. Давить на ребра. Напрягать мышцы.

— Все хорошо, — говорит он мне, и он лжет мне. — Я только не могу подолгу стоять на ногах.

Я забираюсь назад и начинаю копаться в продуктовых пакетах. В них настоящая еда. Не только странные бульонные кубики, что готовятся в Автоматах, но и фрукты, и овощи. Даже Уорнер никогда не давал мне бананов.

Предлагаю желтый плод Адаму.

— Съешь это.

— Не думаю, что могу есть. — Он делает паузу. Смотрит на то, что в руках. — Это то, что я думаю?

— Думаю, да.

У нас нет времени на должную обработку невозможного. Я очищаю банан для него.

Заставляю взять маленький кусочек. Надеюсь, что это вкусно. Я слышала, что в бананах есть калий. Надеюсь, он в силах усвоить его.

Пытаюсь сосредоточиться на педалях машины под ногами.

— Как думаешь, сколько у нас времени до того, как Уорнер найдет нас? — спрашивает Адам.

Я делаю несколько вздохов.

— Я не знаю.

Пауза.

— Как ты сбежала от него?

Я смотрю прямо сквозь ветровое стекло, когда отвечаю:

— Я выстрелила в него.

— Нет. — Удивление. Трепет. Изумление.

Я показываю пистолет Уорнера. На рукоятке особая гравировка.

Адам ошеломлен.

— Так он… умер?

— Я не знаю, — наконец постыдно признаюсь я. Опускаю глаза, изучаю изгибы руля. — Я не знаю точно. — Я слишком долго нажимала на курок. Это было хуже, чем я ожидала. Труднее держать пистолет в руках, чем я представляла. Уорнер уже выпустил меня из своей хватки, когда пуля вошла в его тело. Я целилась в сердце.

Я молю Бога, чтобы не промахнулась.

Мы оба молчим.

— Адам?

— Да?

— Я не умею водить.

Глава 41

— Тебе еще повезло, что здесь не ручная коробка передач. — Он пытается смеяться.

— Ручная?

— Механика.

— Что это?

— Кое-что посложнее.

Я закусываю губу.

— Ты помнишь, где мы оставили Джеймса и Кенджи? — Я даже не хочу рассматривать идею о том, что они могли переместиться в другое место. Или были обнаружены. Что угодно. Не могу думать об этом.

— Да. — Я знаю, что он думает о том же, о чем и я.

— Как мне туда добраться?

Адам говорит мне, что правая педаль — это газ. Левая — тормоз. Мне нужно переключить рычаг коробки передач в положение «D» для того, чтобы поехать. И использовать руль, чтобы поворачивать. Еще у меня есть зеркала, которые помогают видеть то, что находится позади. Мне нельзя включать фары, и, чтобы видеть дорогу, придется полагаться на лунный свет.

Я включаю зажигание, нажимаю педаль тормоза, переключаю рычаг в положение «D».

Голос Адама — единственная навигационная система, которая мне требуется. Я отпускаю педаль тормоза. Нажимаю на газ. Чуть не въезжаю в стену.

Таким образом мы наконец и добираемся до заброшенного здания.

Газ. Тормоз. Газ. Тормоз. Слишком много газа. Слишком много тормоза. Адам не жалуется, и это еще хуже. Я могу только представить, что мое вождение делает с его ранами. По крайней мере, я признательна, что мы до сих пор живы.

Я не знаю, почему нас до сих пор никто не обнаружил. Возможно, Уорнер действительно мертв. Возможно, все сейчас погрузилось в хаос. Наверное, поэтому в городе не наблюдается ни одного солдата. Они все исчезли.

Мне так кажется.