Читаем Разрушь меня полностью

Адам, — зовет он. — Не выпускать ее из виду. Она полностью в твоем распоряжении.

— Да, сэр.

<p><strong>Глава 10</strong></p>

Адам надевает перчатки, но он не трогает меня.

— Позволь ей подняться, Роланд. Я заберу ее отсюда.

Ботинки исчезают. Я встаю на ноги и смотрю в никуда. Я не буду думать о том ужасе, который ждет меня. Кто-то пинает меня в заднюю часть коленей, и я почти падаю на землю.

— Иди, — рычит голос сзади.

Я смотрю и понимаю: Адам уже уходит. Я должна следовать за ним.

Только когда мы возвращаемся в знакомое неведение безопасного коридора, он останавливается.

— Джульетта.

Одно мягкое слово, и мои суставы делаются ватными.

Я не отвечаю ему.

— Возьми меня за руку, — говорит он.

— Никогда, — способна я выдавить между быстрыми глотками кислорода. — Никогда.

Тяжелый вздох. Я чувствую его движение в темноте, и вскоре его тело уже слишком близко ко мне, настолько обезоруживающе близко ко мне. Его рука лежит на моей пояснице, и он ведет меня по коридорам в неизвестном направлении. Каждый сантиметр моей кожи горит. Я должна держаться вертикально, чтобы не упасть назад, в его объятия.

Дорога дольше, чем я ожидала. Когда Адам наконец заговаривает, я подозреваю, что конец пути близок.

— Мы собираемся выйти наружу, — произносит он мне в ухо. Я сжимаю кулаки, чтобы унять страх, терзающий мое сердце. Я схожу с ума от звука его голоса и не понимаю значение того, что он мне говорит. — Я просто подумал, что ты должна знать.

Глубокий вдох - мой единственный ответ. Я не была на свежем воздухе почти год. Я мучительно волнуюсь, но я не чувствовала естественного света на коже так долго, что не знаю, буду ли в состоянии справиться с этим. У меня нет выбора.

Меня ударяет ветер.

Наша атмосфера мало чем может похвастаться, но после стольких месяцев в бетонном углу даже потраченный впустую кислород нашей умирающей Земли — как вкус небес. Я не могу вдыхать достаточно быстро. Я наполняю легкие чувствами; я вхожу в легкий ветерок и хватаю горсть ветра, что проходит сквозь пальцы.

Такого блаженства я никогда не знала.

Воздух прохладен и свеж. Освежающая ванна не ощущалась ничем таким, что могло бы терзать мои глаза и царапать кожу. Солнце высоко сегодня, ослепляет, отражаясь от небольших участков снега, держащих землю в заморозке. Мои глаза придавлены весом яркого света, и я не могу видеть больше, чем через две щели, но теплые лучи обволакивают мое тело, как пиджак, соответствующий моей форме, как объятие чего-то б ль

шего, чем человек. В этот момент я могу стоять неподвижно всю вечность. На одну бесконечную секунду я чувствую свободу.

Прикосновение Адама возвращает меня в реальность. Я чуть не выпрыгиваю из собственной кожи, но он придерживает меня. Я умоляю мои кости перестать трястись.

— Ты в порядке? — Его глаза удивляют меня. Они такие же, как я помню: синие и бездонные, как самая глубокая часть океана. Его руки на мне такие нежные.

— Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался, — лгу я.

— У тебя нет выбора. — Он не смотрит на меня.

— У меня всегда есть выбор.

Он проводит рукой по волосам и сглатывает.

— Следуй за мной.

Мы в пустом пространстве, пустые акры заполнены мертвыми листьями и умирающими деревьями, с небольшими ложбинками талого снега в почве. Пейзаж разорен войной и пренебрежением, и это самое красивое, что я видела за столь долгое время. Солдаты прекращают топать, глядя, как Адам открывает для меня дверцу машины.

Это не машина. Это танк.

Я смотрю на массивный металлический корпус и пытаюсь подняться наверх, когда Адам вдруг оказывается позади меня. Он поднимает меня за талию, и я задыхаюсь, когда он сажает меня в сиденье.

Вскоре мы едем в тишине, и я не имею понятия, куда мы направляемся.

Из окна я рассматриваю все, что находится снаружи.

Я ем и пью, и поглощаю каждую мельчайшую деталь в мусоре, на горизонте, в заброшенных домах и рваных обломках металла, и стеклах, усыпавших пейзаж. Мир кажется осиротелым без растительности и тепла. Нет дорожных знаков: в них нет нужды. Нет городского транспорта. Всем известно, что автомобили теперь производятся только одной компанией и продаются по смешной цене.

Только несколько людей могут себе это позволить.

Мои родители. Население распределилось по той территории, что осталась от страны.

Промышленные здания образуют хребет пейзажа: высокие, прямоугольные металлические коробки, набитые техникой. Машины предназначены для укрепления армии, для укрепления Восстановления, уничтожения масс человеческой цивилизации.

Углерод/Смола/Сталь.

Серый/Черный/Серебристый.

Дымчатые цвета оставляют пятна на горизонте, капающую слякоть, которая раньше была снегом. Повсюду хлам нагроможден в кучи, куски желтой травы торчат посреди этого опустошения.

Традиционные дома нашего прежнего мира разрушены, окна выбиты, крыши обвалились, красные, зеленые и синие краски оттерты для приглушения оттенка, чтобы лучше соответствовать нашему светлому будущему. Сейчас я вижу небрежно соединенные конструкции на разоренной земле и начинаю вспоминать. Я вспоминаю, что это должно было быть временным.

Перейти на страницу:

Похожие книги