Разреженный воздух

– Луппи! – Я отсалютовал ему бокалом, но пить не стал. – Что ты здесь делаешь?

– Я работаю.

Он указал в сторону танцпола «Дюжины вверх». Та самая гламурная парочка, которая блистала во время моего утреннего визита, случившегося, казалось, целую вечность назад, снова отплясывала в его центре под сексуально-стремительную вариацию уайно[16], ремикс под тяжелый бит с вкрапленными в мелодию цитатами из речи Окомби. В результате очередного стремительного па юбка девушки приподнялась и мелькнули ее длинные стройные бедра. По всему залу раздались аплодисменты и одобрительные возгласы.

– Ты просто стоишь и смотришь? – Я приподнял бровь. – К такой работе я мог бы привыкнуть.

Он отхлебнул из своего бокала и ухмыльнулся.

– Сейчас просто снимаю забавные кадры для перебивок. Она обещала мне очное интервью один на один сегодня вечером. Эксклюзивный контракт для «Пятнадцати знаменитостей». Если мне повезет, она к этому моменту так налакается, что прольет настоящий сок.

– Наверное, для кого-то это будет что-то значить.

Луппи уставился на меня, разинув рот. Ткнул пальцем в сторону танцпола.

– Ты не знаешь, кто это?

– Люди все спрашивают меня об этом. – Я повернулся обратно к бару. – В любом случае, я-то думал, ты сейчас будешь гоняться за Чармсом. Внезапное исчезновение со сцены за несколько дней до большого восхождения. Разве тут не кроется хорошая история?

Он нахмурился.

– Нет. Вся эта чушь с медицинским коллапсом из-за несовпадения кодов? Чистое прикрытие, прямиком из учебников по бренд-менеджменту. На самом деле все было не так. Я зуб даю, наш приятель Чармс просто бросил один взгляд на Стену 101 и обосрался. Не смог решиться. Сейчас они просто ограничивают ущерб. Скорее всего, его уже усадили в капсулу для полета домой, прямо по соседству с Сакаряном. Поверь мне, никто в Разломе больше не увидит его красивое личико.

– Ну раз ты так говоришь. Я преклоняюсь перед твоими превосходными инстинктами папарацци. – Я потягивал «Северный стенобой», мысленно салютуя Гравий Родригес за его изобретение. – Полагаю, если хочешь взобраться на Северную стену, лучше послать туда марсианина.

– Правильно полагаешь.

– Кстати, о Сакаряне… я так понимаю, тебе не позволят о нем написать?

– Ты что, издеваешься надо мной? Стоит только упомянуть «Седж Системс» и «Каньон Корриенте», и тебя засунут в кутузку. Информация под грифом «Секретно». Вот почему они отправляют Сакаряна на Землю. Наверное, и Дайсса тоже, теперь, когда его поймали.

– Ты это видел, да?

– Я же журналист, Вейл.

Дайсс, Сакарян, Джулия Фаррант. Чармс и Мадекве – в мешках для трупов. На Землю вернулось так много человек, но только не я, это начинало напоминать личное оскорбление. Я постарался скрыть навалившуюся горечь за еще одним бокалом.

– Тогда выпьем за журналистов. Пусть они продаются как можно дольше.

– Эй.

– Скажи мне, что ты хотя бы выторговал сносную компенсацию за свое молчание.

Его взгляд невольно метнулся к танцполу. Я понимающе кивнул.

– Итак, «Пятнадцать знаменитостей» получили звонок сверху? Найдете что-нибудь для этого парня, а мы бросим вам кость в следующий раз. Или не найдете, и мы вас закроем. – Я снова отсалютовал ему бокалом, и на этот раз выпил. – Добро пожаловать в большой мир, приятель.

– Да пошел ты, Вейл. Я проливал за тебя кровь там, наверху. Я вложил в это все, что у меня было.

– Да. Это же было так приятно, делать свою работу, разве нет? Чувствовать, что она имеет значение. Кстати, не за что. Жаль, что тебе так быстро пришлось снова уволиться.

По комнате за нашими спинами прокатились тихие одобрительные возгласы. На мгновение мне показалось, что танцующая пара сделала еще один особенно рискованный ход. Затем кто-то приглушил музыку, и одобрительные возгласы продолжились, теперь сопровождаемые аплодисментами. Луппи ускользнул, по всей видимости, пытаясь найти лучший ракурс для съемки. Я огляделся и увидел Ханну Хольмстрема, маячащего в дальнем конце бара на своих шарнирных протезах. Он ухмыльнулся собравшейся компании.

– Итак, вы все слышали, что выпивка за счет заведения, – пророкотал он. – Это хорошо. Я так и понял, что это единственный способ заставить хоть кого-то сюда прийти.

Смех волной прокатился по комнате. Я почувствовал, как он коснулся моего рта, и попытался последовать всеобщему примеру. По залу пронеслось еще больше одобрительных возгласов и аплодисментов. Хольмстрем махнул рукой, и шум стих до шепота. Он приподнялся немного повыше.

– Друзья мои, и я называю вас так, прекрасно понимая, что, поскольку никто тут не может найти себе приятеля получше сломленного старого пилота, я с вами застрял. – Очередной приступ смеха, который Ханну терпеливо переждал. – Друзья мои, я часто думал о вас, видел многие ваши лица, они стояли перед моим мысленным взором, пока я боролся за жизнь в холодных и пустынных местах.

Смех резко оборвался, сменившись внезапной тишиной.