Разрешите влюбиться

— Возможно, отошел куда-то. — Предположила я. — Но он только что был в зале. — Подошла ближе. — Вот же он. — Указала рукой. — Возле окна.

— Точно. — Кивнул парень. Бросил на нас короткий взгляд. — Спасибо.

— Пожалуйста… — Пробормотала Ольга.

Мне показалось, или она сказала это с придыханием?

— Пойдем, — я взяла курсовую и вышла из тренерской. — Мне не терпится вернуться и принять душ.

— Ага. — Оля последовала за мной, украдкой посматривая в спину парню. — Ух, грозный какой. Мне надо почаще бывать у вас.

— Понравился?

— Кто? Он? Мне? — Она поспешила на выход, обмахиваясь собственными руками, точно веером. — Нет. Или да? Разве что совсем чуть-чуть. И то больше из научного интереса.

— Да-да. — Усмехнулась я, открывая двери наружу. — И в области какой из наук лежит этот твой интерес? Не физиологии случаем?

— Ой, идем скорее, мне душно. — Отмахнулась от меня.

— С чего бы это?

— Просто голова закружилась, знаешь ли. — Олька выпорхнула на волю и тряхнула волосами. — Слишком высокая концентрация мужского пота и тестостерона. Духота-а!

— Его зовут Кирилл. — Улыбнулась я. — Он на курс старше нас учится.

Подруга невинно захлопала ресницами. В ее глазах сильнее вспыхнул огонек интереса:

— И почему я его раньше не видела?

— Ну, как же. — Мне приходилось щуриться, чтобы видеть названия улиц на табличках. — Нам туда. — Потянула ее за собой. — Срежем тут. — Мы перешли улицу, и я отпустила руку подруги. — Я сама-то его пару раз видела в прошлом году, потому и запомнила. У него еще брат-близнец есть.

— Не-а, не помню. — Оля шла, забывая глядеть себе под ноги.

— Такой же ходил, как Гай, надменный. Весь из себя. Редко появлялся в университете, а потом и вовсе пропал куда-то.

— А я где была?

— Да со мной вроде всегда была.

— Тогда странно…

Мне оставалось только пожать плечами.

Мы вернулись в общежитие в бодром расположении духа. Когда подошла моя очередь в душевую, я как раз успела попить чаю, перекусить бутербродами и прибежать в коридор в обнимку с полотенцем. Вошла в ванную комнату и закрылась на щеколду.

О, это было прекрасно. Не деревенская банька, всего лишь общественная душевая, в которой приходилось постоянно находиться в тапочках под нетерпеливое покашливание за дверью, но я смогла насладиться процессом в полной мере. Постояла под горячими струями воды, отрешаясь от всего на свете, расслабилась, успокоилась, привела мысли в порядок. И что важнее — вымыла с шампунем свои нерадивые волосы.

Как говорят француженки: не нравишься самой себе, просто помой голову.

А когда я вернулась в комнату, обнаружила Олю спящей поперек кровати в позе креветки с учебником по экономике организации в одной руке и глупым любовным романчиком в другой. Осторожно накрыла ее одеялом, забрала книжки, убрала их на тумбочку и подошла к зеркалу.

Пожалуй, без очков я нравилась себе больше: никаких тебе мелких веснушек, неровностей кожи, и даже овал лица будто бы чудным образом выровнялся.

Поправила пальчиками форму бровей, повернулась сначала одним боком, затем другим, улыбнулась самой себе. «Ничего так». Расчесала волосы и еще раз оглядела свое лицо придирчиво и досконально.

Затем сняла халатик, оделась в спортивные брючки и мягкую розовую кофточку, которую купила мне мама. Это была ее последняя покупка, последний подарок. Невероятно печально и трогательно. А ведь мне шло. Мамочка всегда знала, что мне к лицу, и часто угадывала мои пожелания.

Повертелась в последний раз перед зеркалом.

Почти готова была признаться себе, что мне нравится то, что я вижу, когда вдруг зазвонил телефон.

8

— Хорошо, записала. — Пришлось немного слукавить.

Да соврать, попросту говоря.

Я носилась по комнате в поисках ручки или карандаша, но ничего подходящего никак не находилось.

— Да-да, всё поняла. Принесу.

На линии было очень шумно. Так, словно это Паша звонил мне с оживленного шоссе — все гремело, трещало, звенело. Я отложила телефон и, повторяя названный им адрес, принялась искать ручку. В сумке ее не нашлось — ничего удивительного, еще утром отдала свою Женьке. «Не может же быть в этой комнате всего одна ручка, так?»

Стала переворачивать на столе все учебники, тетради и, наконец, в одной из них обнаружился карандаш. Нацарапала на клочке бумаги адрес, затем привела в порядок курсовую и сложила ее в пакет. Причесалась. Кудряшки уже подсохли и приняли свой обычный вид: будто большая шапка пушистого тополиного пуха собралась над глазами. Пришлось закрутить с двух сторон эту гриву в жгуты и заколоть сбоку невидимками. Получилась милая девичья прическа, которую Олька часто называла «колхоз». Но мне нравилось, поэтому оставила так.

Протянула руку, чтобы по привычке взять с полки очки, но их там, конечно же, не оказалось. Мысль о том, чтобы перейти на линзы меня пугала: вставлять что-то в собственные глаза, оттягивая до предела веко? Ковыряться в собственном глазном яблоке, скользя по нему пальцами? Бррр!